Поскольку количество «зелёных» адептов под покровительством магистра Рэгхарда значительно превышало количество гринков в других учебных заведениях, именно на это обстоятельство и списывали настоящий цветочный бум в Стальном Драконе.
Правда, «цветочные происшествия» в академии сильно меркли рядом с мировыми новостями: радостное известие, что природа возвращалась в Альтзайур-Рратх - скромно, постепенно, но непрерывно, без применения магии и задействования каких-либо технологий, грохотало на всех каналах, во всех новостях.
Возникновение новых «зелёных источников» пытались предугадать, объяснить, исследовать… тщетно. В постепенно проклёвывающихся тут и там зелёных очагах не было логики, не было рационального звена.
В отличие от вспаханных и удобренных полей неожиданно покрывались зелёным ковром холодные скалы, расцветали каменные сады, поверхности водоёмов прорезывали кувшинки и лотосы.
И, конечно, никому и в голову не приходило связать робкое, но непрерывное озеленение планеты с четырьмя адептами Академии Стального Дракона.
Нет, за спиной у Фло по-прежнему шушукались, смотрели кто с завистью, кто с любопытством, а кто и с ревностью, но осуждение гринки-первокурсницы становилось каким-то натянутым, как будто даже неестественным.
Что-то изменилось в самой Флоре. Каждый её жест, будь то взгляд, улыбка или ответ у доски были исполнены сдержанного, не выпячиваемого напоказ достоинства. Она не скрывала своего положения, но и не кичилась им. Она приняла его с достоинством и за ней как-то незаметно это сделали все остальные, даже самые фанатичные блюстители морали и нравственности. Удивительно, но при всех слухах, что ходили об этой человечке-иномирянке она оставалась настолько чистой, настоящей, живой, что казалось, ничто не способно не то что запятнать её, но, пожалуй, даже дотронуться.
К тому же академии по большему счёту было не до Флоры дела: адепты гудели растревоженным ульем, обсуждая происходящее в мире, а также собственные удачные эксперименты, - в теплицах, аквариумах, на экспериментальных площадках.
Совершенно необъяснимым образом рос и креп на глазах потенциал всех «зелёных носителей», как адептов, так и преподавателей.
Кроме того, пусть это пока не подтверждалось официально, но магистры и адепты обсуждали между собой, что, похоже, с возвращением в мир природы излечивается и «зависимость» других рас от высшей. Всё чаще можно было увидеть на улицах и в кафе парочки, которые держались за руки, причём на лицах высших не было того торжествующего пренебрежения, как раньше, а глаза людей, оборотней, сильв, дворфов, ундин больше не блестели нездоровым лихорадочным блеском.
Отношения между адептами сами-собой становились теплее, а между парами и вовсе искрила нежность.
Всё чаще складывались пары: дракон и гринка. Или даже драконица и гринк… Конечно, тайно, не на виду… Но смех, шёпот по углам, милые совместные голограммки, - всё это не укрывалось от строгих магистров, которые, впрочем, каким-то чудесным образом растрачивали свою строгость, когда видели подобные пары. Должно быть, сказывалось то обстоятельство, что именно с их академии и начался «зелёный бум» во всём мире. И сейчас она цвела и благоухала, в то время, как за её границами всё было по-прежнему, если не считать единичных «очагов».
Всё это неслось мимо Флоры, как во сне. Собственная учёба и отношения сразу с тремя драконами не позволяли особо глазеть по сторонам.
Её кружил настоящий ураган чувств, эмоций, всё новых и новых ощущений.
Каждый день был наполнен яркими, удивительными событиями, обсуждениями возвращения природы в драконий мир, познаванием нового на теоретических занятиях и достижениями на практике. Ночи же полностью поглотил ураган нежности, страсти, волнительной распущенности и самых смелых фантазий и экспериментов.
С каждым из троих драконов Фло была по-настоящему счастлива и вместе с тем, каждый вечер, встречаясь «со следующим» понимала, как соскучилась.
Все три дракона были очень разными, совершенно непохожими друг на друга и вместе с тем Флора, даже при большом желании не смогла бы выделить кого-то одного из них.
Сейчас ей казались смешными собственные страхи, которые побудили заключить с драконами соглашение. Мол, сейчас по-быстрому вам всё отдам-передам, вообще всё, что вам от меня надо и заживу свободной в новом мире!
Она вспоминала то своё намерение не иначе, как с улыбкой.
Они ещё думали, гадали, как долго продлится эта самая передача, а что если это будет «разовая акция» или «на всю жизнь» - и прочее в этом же духе.
Но самая первая близость с каждым из них расставила всё на свои места. Драконы говорили об этом - Фло молчала. Потому что слова просто были лишними.
Она знала, просто знала, что не в состоянии расстаться ни с одним из них.
Она принадлежала им троим, одновременно. Они - были её хозяевами.
Но это имело и обратную силу.
Они - все трое - принадлежали ей.
Были её драконами.
О том, что хоть один из них может охладеть к ней, отступиться… Нет, об этом не возникало даже мысли. Это как вообразить, что палец возомнил, что устал от руки и собирается жить отдельно. Абсурд!
К тому же сначала Аур натолкнул её на эту мысль своей лекцией о формировании эгрегоров, а затем ректор, магистр Рэгхард подтвердил: мир наполняется Грин-Итаи в моменты передачи, моменты близости…
Значит, первый Трёхглавый дракон, наполнивший мир жизнью, был эгрегором!
Набравшим силу божеством, возникшим от любви богини Хлорис и трёх драконов!
Связь с каждым из трёх её драконов крепла.
День ото дня. Ночь от ночи.
И хотелось верить, очень хотелось верить, что у них получится.
Летон… Самый непредсказуемый, самый переменчивый из троих. Нежный и страстный, опытный и умелый, он во всём любил красоту и изысканность и потому его ухаживания напоминали настоящую сказку. Белый дракон сокрушался, что из-за вынужденной изоляции они не могут посещать лучшие клубы, концертные залы и театры Эрхарга, но они ходили на студенческие вечеринки и постановки, причём Фло полагалось облачаться в наряды от лучших модельеров, её безупречному стилю отдавали должное даже драконицы.
Они танцевали и наедине, во время романтических ужинов, к которым также нужно было наряжаться. Воплощение всех четырёх стихий, Летон и сам был переменчив, противоречив, внезапен. Он часто выбирал для близости самые неожиданные и по мнению Флоры, не всегда подходящие места.
На одной из вечеринок, пользуясь тем, что внимание окружающих было приковано к сцене, на которой выступала студенческая группа, Летон вложил в ладонь Флоры гладкие шарики со смещённым центром тяжести и приказал ввести их в себя. Стоило Фло исполнить его приказ, как подхватил её, словно ветер, закружил в танце, наслаждаясь видом её раскрасневшихся щёк, тем как трогательно и сексуально она прикусывает губы, надеясь скрыть возбуждение от того, что шарики ударялись внутри один о другой, наполняя тело изнутри звоном, многократно усиливающим и без того желание близости с белым драконом, её замутнённым от желания взглядом, тем, как зрачки расширяются, заполняя собой зелёную радужку.
