Отвёл взгляд, который даже не скрывал того, о чём я думаю. Перевёл дыхание, заставляя себя молчать.
— …Хоть на что-то у тебя хватило ума, — закончил отец грубую брань.
Не понимаю, о чём он. Мне и так было паршиво, что ведьму выкрали прямо у меня из-под носа, ещё и он решил добить. Как я и думал, Морейт приехал утром, потребовав увидеть свою дочь. Я бы поехал с ним в Лиграс, если бы не инквизитор, вздумавший читать мне мораль именно сейчас. Давление извне было сродни тому, что меня подставили.
— Перестань лезть мне в голову, — рыкнул я сквозь зубы.
Отец покинул своё место и приблизился ко мне. Поставил руки на подлокотники, вонзая в меня раскалённый клинками ярости взгляд. Какая ирония, что внешне я пошёл в отца и даже в какой-то степени видел в нём себя.
— Ты должен был обо всём мне рассказать и поставить в известность, что ты удерживаешь её в темнице. А теперь упустил её. Зачем ты оповестил Морейта?
— Это не твоё дело.
Грубый захват отца встряхнул, он стиснул в кулаке ворот одежды заставляя смотреть на него.
— Не моё дело, — цедил с ненависть отец, — много ли ты знаешь щенок?
— Убери руки.
— А то что?
Мы смотрели друг на друга, прожигая ненавистными взглядами. Казалось, даже воздух потрескивал от напряжения, как, впрочем, и мои нервы. Я рывком смахнул его руку с себя.
— Ну говори же вслух! Или кишка тонка? Давно жду от тебя действий, — продолжал провоцировать. — Ладно, — выдохнул он и выпрямился, — не хочешь, молчи дальше.
Отец вернулся к своему столу.
— Что касается ведьмы, у тебя есть два выхода.
Он прошёл к своему столу, взял бокал, налил воды и вдруг снял со своей правой руки перстень. Посмотрел на меня из-за плеча.
— Первый — забыть о ней. А второй, — отец открыл камень на перстне и опрокинул в бокал. Мои плечи окаменели от напряжения, а по телу прошла холодная волна чего-то мощного.
— Второй — убей. То, что она ведьма — это не страшно, другое дело, что она наша угроза.
— Ты о чём? — сжав подлокотники, следил за инквизитором.
— О том, что эта потаскуха осталась жива. О, нет, я не о ведьме, — усмехнулся отец, а я ощутил, что теряю нить повествования. — Она вылитая Гиотрис… столько времени прошло… я приказал ей избавиться от плода, но она сделала по-своему… Нашла безопасное месте в семье судьи для своей дочери. Это было давно, если бы кто-то узнал, драконы навсегда стали бы заклятыми врагами Аинхона. Неудивительно, что эта Инэй предпочла Коерта, — отец подхватил бокал и повернулся ко мне. — Инэй Морейт – твоя сестра.
Я подскочил с кресла, будто оглушённый его словами.
— Ты о чём вообще? — потребовал я, не слыша собственного голоса.
— О том, идиот, что ты можешь убрать её.
— Ты это говоришь, чтобы меня позлить ещё больше.
Отец цокнул.
— Ради такого случая позволяю тебе увидеть это собственными глазами. Ну же, смелее, у меня много дел.
Всё тело будто вибрировало, я сделал шаг к отцу, приблизился к нему. Протянул руку, но он перехватил моё запястье. На миг яркая вспышка ослепила, когда чужое сознание ворвалось в меня ошеломляющим ударом волны. В голове замелькали картины, сменяясь одна другой. Я видел Инэй, она издавал тихие стоны. И в какой-то момент понял, что это не Инэй, а очень похожая на неё девушка. Она исчезла и появилась вновь, под покровом ночи, в её глазах блестели слёзы, она что-то торопливо говорила, просила о чём-то, встав на колени, а потом тяжёлая пощёчина оборвала её мольбу.
— Убью, поняла? Если посмеешь оставить ребёнка.
Грубый толчок, и сознание прояснилось.
— Теперь понимаешь, насколько ты жалок? Но можешь исправить свою оплошность, — протянул бокал мне. — И забыть...
Я стиснул челюсти, слыша удары собственного сердца во всём теле. Схватил бокал. Отец приподнял подбородок, посмотрел на меня свысока. Его лицо оставалось каменным, а взгляд прожигал раскалённым железом. Кроме цинизма, жестокости и равнодушия в нём не было ничего.
Я поднял бокал и, залпом выпив содержимое, швырнул его прочь. Повисла тишина. Лоцрей смотрел на меня, не шевелясь, и впервые в жизни я увидел в его глазах растерянность.
— Хватит уже… испытывать меня. Я знаю тебя изнутри. Давно уже вырос.
Лоцрей сомкнул губы, крылья носа дрогнули, ему нечего было ответить на это.
— Но в одном я с тобой соглашусь. Ты был прав, я действительно мог влюбиться в неё. А ты давно бы мог убить, будь ты действительно ничтожеством. И мне мерзко от того, что ты пытаешься сделать меня таким. У тебя почти получилось.
Отец молчал, испытывающим взором прожигая во мне дыру. Я отступил, сделал шаг, развернулся и пошёл к выходу, по пути вспомнив кое о чём.
— Закрой брешь и не плоди зло, от этого ты не сделаешься сильнее.
- Инэй -
Я посмотрела на отца, потом на Сохора, который сидел в своём кресле и со стороны выглядел расслабленным. Но стоило приглядеться: плечи дракона были напряжены. Отец, что занимал другое кресло, не скрывал своей настороженности, даже несмотря на то, что только что у нас случился сложный разговор. Я рассказала обо всём, начиная с того мига, как покинула дом. И о метке — тоже. И о том, что мне сказал Нокс Лоцрей о моей матери.
Взгляд судьи Аинхона в этот миг поник. А в моей груди стало тесно от этого долгого его молчания.
— Я признателен, что вы защитили мою дочь, — обратился он вдруг к Сохору, а я смогла выдохнуть. Отец снова смолк, раздумывая над чем-то. — Инэй… видимо, пришло время тебе кое-что рассказать…
Морейт посмотрел на меня так, что в животе похолодело.
— Ты… Ты действительно не моя дочь.
Я так и вросла в стул, на котором сидела.
— Не твоя?! — вскочила со стула. — Но чья?
Растерянность и замешательство сплелись в клубок.
Морейт смотрел пристально, и я понимала, что он собирается с силами, чтобы сказать правду.
— Гортиса Лоцрея, главного инквизитора Аинхона. Твоя мать двадцать лет назад пришла к нам на порог с мольбой сберечь ребёнка. Мы с Денейрис приняли тебя… и выдали за свою дочь… всё для этого сделали.
