В голосе профессора злость смешалась с возмущением, но при этом я почувствовала и неожиданную заботу.
— Профессор, Вы мне расскажите все? — тихо прошептала, стараясь, сменить тему. Не хочу, чтобы они поругались.
— Не все, — мужчина тяжело вздохнул, присаживаясь на соседний стул. — Ты была шебутной рыжеволосой девчушкой. Три года разницы. За тобой не поспевала ни твоя мама, ни нянюшка. Чем старше ты становилась, тем больше энергии било из твоего тела. Ты радовалась любой мелочи: увидела бабочку и заливистый смех разносился на всю округу. Ты была неуловима, я старался опекать тебя, ведь ты постоянно куда—то влипала. Родители заметили, что я всегда находился рядом. Даже потеряв тебя из виду, я всегда знал, где искать. Тогда они приняли решение объявить о помолвке. Тебе было семь, мне десять, когда они провели ритуал, связывающий нас, как пару. А потом тебе стали сниться сны. Ты просыпалась от криков и порой даже не в своей комнате, а на самом краю крыши. У дверей в твою комнату поставили охрану, но оказалось, что ты перемещалась порталами, которые не умела строить. Все стало еще хуже, когда твоя мать родила второго ребенка. В один из дней в замок пришли жрецы и объявили о том, что Дар Богов должен быть передан новой хранительнице.
Твою маму не предупредили, что она не может оставаться хранительницей, если родит второго ребенка. А отдавать кулон не достигшей двадцатилетнего возраста хранительнице было нельзя. Он мог тебя убить. С этого все и началось. Ты не могла принять Дар, не могла войти с ним в резонанс и появились те, кто решил присвоить его себе. В то время магией владели все и мужчины и женщины. Сейчас об этом уже не помнят. Я и Сумрак последние, свидетели произошедшего.
Взгляд профессор устремился в неизвестность. Он погрузился в воспоминания, на несколько минут в аудитории воцарилась тишина. Слышно было лишь наше тихое дыхание.
— Эллина…Ты проводник. Через тебя в этот мир попадает магия. Ее могут использовать лишь женщины. Есть второй Дар Богов — Перстень. Его хранитель также является проводником. Перстень хранили более надежно, поэтому мужчины не лишились своей магии. Но, баланс был нарушен. Наш мир погибает, а точнее вымирает население. Мужчины живут непозволительно долго, женщины же слишком мало.
Профессор вновь замолчал. Я же пыталась уложить все это в своей голове и не упустить ни одной детали.
— Храмы вернулись. Ты стала полноправной хранительницей Божественного Дара. Магия пытается восстановить свой баланс, но ей не позволят. Я не могу рассказать тебе всего. Только то, что ты сама должна вспомнить, того кто провел древний, запрещенный ритуал. Он все еще жив, если это можно назвать жизнью. Он рядом, и его нужно остановить. Он вновь попытается добраться до кулона и завершить то, что не смог завершить тогда. Жертвы ему уже не нужны, ему нужна лишь твоя сила и сила кулона.
— Вы сказали, мы помолвлены? — Данный вопрос почему—то волновал меня в первую очередь.
Рука Алекса на моем плече словно окаменела, причиняя дискомфорт.
— Были, — тихо ответил профессор.
Алекс расслабился. Профессор же продолжил:
— Это был не обычный ритуал, связывающий двух влюбленных.
— Мы были влюблены? — тут же перебила профессора.
— Нет. Если хочешь услышать больше, не перебивай.
Я резко закрыла рот, стараясь даже дышать тише. Алекс, кажется, тоже замер, ожидая продолжения.
— Это был ритуал, делающий из меня твоего защитника, объединенный с ритуалом, связывающим нас как пару. Если бы мы передумали создавать семью до твоего совершеннолетия, то могли разорвать эту сторону ритуала. Разорвать же связь со мной, как с защитником нельзя. Но все пошло не так, как планировалось. Я не могу сказать, что произошло в тот день. Я был еще ребенком. Итогом было то, что ты пропала. Наша связь нарушилась, но не исчезла бесследно. Именно поэтому многие чувствуют тебя. Я женился, когда мне было тридцать. Через год Милли подарила мне троих мальчиков близнецов и покинула этот мир.
— Но вы живы! — не удержалась я.
Все мне говорили о том, что потеряв свою любимую, маг уходил следом. А тут живой, еще и прожил неизвестно сколько лет.
Плечи профессора поникли, он явно вспоминал не самые приятные события.
— Наша с тобой не исчезнувшая полностью связь не позволила уйти вслед. Я столько раз пытался войти в источник, но он каждый раз отвергал меня.
Мужчина замер. Лицо вдруг стало серым, словно он превращался в живой труп прямо на глазах. Голос обесцветился, из него пропали эмоции, и он стал механическим. Нужно срочно его отвлечь!
— Вы так и не сказали, почему меня чувствуют другие.
Профессор вздрогнул. Кажется, он настолько глубоко ушел в воспоминания, что забыл, где находиться.
— Они мои потомки. Те, в ком имеется хоть капля моей крови, связаны с тобой и обязаны защищать тебя.
— Ник в курсе? — я сразу подумала о черноволосом. Он так меня порой бесил, но видимо и я его тоже, раз он пропал и старался не встречаться со мной.
— Нет, он не знает, что я его предок. Это одна из побочных ветвей. За прожитые мной тысячелетия у меня появилось много потомков. Я даже не знаю их всех, но все они связаны с тобой.
— Офигеть! И с каждым поколением их будет все больше? — Осознание этого, удивило. — Это что же за ритуал такой? Спустя еще несколько сотен лет у меня в защитниках может оказаться вообще весь мир!
— Не совсем. Так как кровь разбавлялась веками, кому—то достаточно помочь тебе поднять ручку, чтобы условия были выполнены, а кому—то отдать за тебя жизнь.
Губы мужчины искривились. Он был не рад такому исходу. Я впрочем тоже не жаждала, чтобы кто—то жертвовал собой ради меня.
Мы просидели в аудитории еще несколько часов, за это время я узнала, что у меня была сестра. Впрочем, об этом я и так уже вспомнила сама, когда встретилась с Сумраком. Рассказала профессору о моих кошмарах, которые были у меня, сколько я себя помню. Когда рассказывала о поле желтых цветов, мужчина внимательно смотрел на меня. А потом сообщил что оно расположено за рекой у нашего летнего поместья.
— Оно хорошо защищено. Я несколько раз пытался туда попасть, но меня выбрасывало за его территорией. Пару шагов к дому и я уже стою на другом конце поля, уходя от поместья. В общем, туда сейчас не попасть. Особенно мне.
Провожать меня туда, профессор отказался, сославшись на то, что может пояснить мне лишь то, что я знаю, но не понимаю. Даже в том, что он уже успел мне поведать, сомневался, стоило ли об этом говорить. Местонахождение же поместья я должна вспомнить сама.
— Советую вспомнить, как можно быстрее. Иначе потеряешь то, что тебе дорого.
Что именно он имел ввиду, под словом «дорого», мне вновь не сказали.
На вопросы как можно пробудить воспоминания он ничего не ответил, лишь с грустью смотрел на меня. Больше на мои вопросы он не отвечал. Уже уходя из аудитории, профессор обернулся и посоветовал Алексу быстрее восстановиться:
