Я сразу вижу Алекса. Стоит у ближайшей скамейки к нам и явно нервничает перед встречей. Он совершенно не изменился: одет в свое любимое черное пальто, на руке часы, которые я дарила ему на нашу годовщину, волосы лежат небрежно, как всегда. Мой муж поворачивается к нам.
— Здесь я вас оставлю, Дженнифер, — говорит мне доктор, останавливаясь метрах в десяти. — Прошу, не нервничайте и не делайте глупостей, вы ведь знаете, санитарам придется увести вас, если вы... В общем, если что-то пойдет не так.
— Знаю. Спасибо. Уверяю вас, все будет в порядке, — я понимаю, что все волнение будто отключили, как только я увидела Алекса. Мы просто поговорим, мы не чужие люди.
Доктор кивает и уходит обратно в лечебницу. Мы остаемся одни. Кроме нас, во дворе лишь одиноко сидящий на скамейке пациент.
Иду к Алексу. Он улыбается мне — тепло, как и всегда — но я прекрасно вижу, что он боится. Боится меня.
— Дженн, привет, — мой муж обнимает меня, а я обнимаю в ответ. На секунду мне кажется, что не никакой больницы, а мы снова у себя дома, и, как обычно по утрам обнимаемся перед его уходом.
Алекс рассматривает меня, словно видит впервые.
— Здравствуй, Алекс, — вопреки всему, что между нами произошло, я рада его видеть, хотя чувствую между нами пустоту, которой раньше не ощущала. — Гадаешь, не изменилась ли я?
— Ты действительно не изменилась. Будто и не... — он замялся и махнул в сторону больницы.
— Не в психушке, ага.
Мы молчим, и это молчание самое неловкое, что было между нами. Не хочу начинать разговор первой, но все-таки придется, потому что Алекс явно не знает, что сказать.
— Как ты? — спрашиваю я его.
— Ну... не сказать, что хорошо, — он рассматривает свои руки. — Без тебя дома пусто. Я не знал, что делать дальше... И просто ждал, пока смогу навестить тебя. Работал.
Я буквально физически ощущаю, как нам тяжело сидеть здесь вот так и делать вид, что все в порядке.
— Расскажи мне, что с тобой здесь происходит? Как твое состояние? — спрашивает, наконец, муж.
— А что со мной может происходить? Каждый день как предыдущий. У меня индивидуальные сеансы с доктором, групповая терапия и огромная куча таблеток. Что еще там положено психованным? Прогулка раз в день, завтрак, обед и ужин. Белая палата и развлечение в виде кино по выходным в компании психов.
Алекс понимает мой сарказм.
— Дженн, поверь, я не хотел этого.
— А чего ты хотел? — я смотрю ему прямо в глаза. — Скажи мне, чего ты хотел, если не этого? Ты сам привез меня сюда. Никто не заставлял тебя!
— Милая, — он поворачивается ко мне и берет мои ладони в свои руки, смотрит на меня извиняющимся взглядом. — Тебе нужна была помощь! Мне очень жаль, поверь мне, но я пытался помочь и не знал как!
— Вот именно.
Вырываю руки, встаю и отхожу от скамейки. Смотрю в небо, замечаю пролетающий над нами самолет. Вот бы оказаться в нем...
— Вот именно, что ты не знал. Точнее, не хотел. Ты не хотел возиться с психованной женой вместо того, чтобы трахать своих симпатичных коллег?! — не хотела говорить, но это вырывается само собой. — Наверное, ты очень рад что я здесь! Теперь можно спокойно водить их домой, в нашу кровать, и не перед кем оправдываться, что «задержался», верно?!
Алекс выглядит шокированным.
— Дженн, ты все еще думаешь, что я изменял тебе?..
— А что еще я должна думать, если это правда? — ору я на него. Вижу, как санитары смотрят в нашу сторону, и понижаю тон: — Я никогда не узнал чем ты занимался, пока я здесь! Ты ведь ни разу не навестил меня! За четыре месяца! Как ты мог ни разу не приехать, чтобы узнать, как мои дела?
Он ничего не отвечает, но на его лице удивление. Смотрит в сторону санитаров, подходит ко мне, берет за локоть и тянет на скамейку.
— Прошу, успокойся, иначе нас сейчас выгонят отсюда. Послушай меня, Дженн, — тихо говорит Алекс — Во-первых, я не изменял тебе и надеялся, что ты уже знаешь, что это лишь твои фантазии. Во-вторых, я хотел навестить тебя, клянусь! Но доктор Лоу не разрешил.
А вот сейчас удивляюсь уже я.
— Почему не разрешил?
— Он говорил, у тебя серьезные проблемы! Что ты не осознаешь времени, что срываешься и практически, бредишь, и что наша встреча может послужить поводом для срыва! Я каждый раз спрашивал, в порядке ли ты, но он отвечал, что нет. — Алекс грустнеет и расстроенно добавляет: — В последний наш разговор твой доктор сказал, что тебе, возможно, потребуется дорогостоящая реабилитация, препараты и... В общем, Дженн, я не хочу тебя расстраивать...
— Говори, — требую я.
— Он подозревает, что полностью вылечить тебя нельзя.
Я в шоке. Что значит нельзя? Ведь он говорит, что у меня отличная динамика, и что я иду на поправку быстрее, чем мы думали... Закрываю лицо руками и пытаюсь вспомнить. Доктор никогда не говорил мне о звонках Алекса и всегда отходил от темы, если я пыталась спросить. Кому же он говорит неправду — ему или мне? А может...
И тут до меня, наконец, доходит, и я взрываюсь:
— Знаешь, что я думаю? Вы с ним попросту сговорились! Это ведь так складно, правда: ты сдаешь меня сюда, может быть, ты даже заплатил ему, чтобы он держал меня здесь, обещая лечить! Я в порядке, понимаешь ты или нет? Да, у меня бывают проблемы, но они не настолько серьезны, чтобы не дать мне даже увидеться с собственным мужем!
Уже не заботясь о том, услышат ли нас, выговариваю ему все, что так мучило меня в эти дни. О его предательстве, о моей боли, о его изменах... Алекс пытается вставить в мой душераздирающий монолог хоть слово, но ему это плохо удается. И я заканчиваю его теми словами, которые так хотела сказать, пока шла сюда.
— Алекс, я хочу развода.
Он меняется в лице. Кажется, я действительно шокировала его этими словами.
— Дженн, ты о чем, какой развод? Мы любим друг друга, просто так сложилось, Дженн, ты не в себе...
— Нет, Алекс, я в здравом уме сейчас, и я хочу уйти от тебя. Ты бросил меня здесь, не навестил ни разу, тебе было плевать на мое состояние дома. У меня достаточно причин для этого, и это мое решение. Уверена, твоя коллега будет рада, когда узнает об этом. Доктор сказал, что документы ты можешь прислать по адресу моей больницы, и я буду их ждать.
Когда я говорю это вслух, сомнений в своем решении у меня не остается. А Алекс делает то, чего я никак не ожидала.
— Не дождешься, — он встает, застегивает пальто, разворачивается и уходит от меня прочь. — Не дождешься, Дженн.
ГЛАВА 12
О чем люди думают с самого утра, только открыв глаза? О том, как прекрасно они выспались и что пора идти с собакой на прогулку? Или предвкушают вкусный завтрак и отличный день? Кто-то планирует, чем сегодня займется, кто-то — валяется в кровати, не собираясь никуда идти. У кого-то маленькие дети, и приходится вставать рано утром, ненавидя весь мир. Обычная жизнь.
