— Заметь, это не я пытался спланировать твою жизнь, Алина, — негромко и все так же спокойно. Только в голосе появились металлические нотки. Он больше не старался скрыть переполнявшие его к Егору ненависть и презрение. — Это твой нарцисс женишок хотел превратить тебя в куклу — не я. Не я за твоей спиной рушил твой бизнес! Не я, как жалкий трус сбежал, ничерта не разобравшись. Что он сделал, когда ты рыдала там, у ЗАГСа?! — спокойствие сменилось гневом, этот вопрос, как и следующие слова, он буквально прорычал мне в лицо, впиваясь яростным взглядом. — А ты мне плела про неземную любовь к нему! Почему я тебе не рассказал?! — сильнее прижал мои ладони к себе. — Потому что ты должна была сама разобраться в собственной жизни, Алина. Нахрена мне было тебе говорить все это?! Чтобы услышать, что он не мог?! Так?! А именно это я бы и услышал. — Сжал мои кисти.
Несколько секунд мы молчали, и тишина между нами казалась гробовой, хотя город вокруг продолжал жить своей привычной жизнью. Я потихоньку всхлипнула, понимая, что он прав. Я бы действительно стала защищать Егора. Стала бы. И только потом задумалась о том, что, возможно…
Олег качнул головой и опять заговорил негромко, с прежним спокойствием:
— За те шесть лет, что мы не виделись, ты сильно изменилась, не спорю, — он всё так же безраздельно владел моим взглядом. — Но одно осталось неизменно: ты все такая же доверчивая, все так же ищешь в людях только хорошее. Но в людях есть не только хорошее, Алина. Во всех людях.
— И в тебе? — ещё один всхлип. Слезы по моему лицу побежали пуще прежнего.
— И во мне, — подтвердил он. — Даже в тебе. Во всех. Разница только в том, как мы выражаем то дрянное, что в нас есть.
Коснувшись моего лица, Олег мягко вытер слезинку. Одну, вторую…
— Хочешь сказать, что ты не планировал мою жизнь? — давясь слезами, выдавила я. — Даже не пытался?
— Только самую малость, — чуть заметно улыбнулся. Лицо его посветлело, демонический огонь в глазах потух.
Меня тоже как-то разом отпустило. Высвободив все-таки ладони, я вытерла мокрые щеки, пригладила волосы и только после вновь посмотрела на мужа:
— Я надеюсь, у тебя больше нет секретов, которые я должна узнать в определенное тобой время? — вскинула брови. Выглядело это, наверное, так себе, тем более что после я сразу шмыгнула носом. Последняя слезинка сорвалась с ресниц, и я, понимая, как глупо выгляжу, выдавила смешок.
— Я рад, что ты успокоилась.
— Не переводи разговор, Громов, — недовольно.
— Если и есть, то незначительные, — он снова взял меня за руку, погладил кольцо на безымянном пальце. Немного задумчиво и неспешно. Чуть нахмурил лоб, но тут же отогнал мысли. Или сделал вид, что отогнал: лицо его прояснилось и он, резко рванув меня на себя, обхватил за талию.
— Не думай о них, — прошептал хрипло.
— А о чем мне думать? — голос сел и у меня.
— Об отличной сделке. О будущем. О семье. Ну и обо мне можешь самую чуточку, — хитро прищурился.
— Самую чуточку? — ответила улыбкой. — Ты готов в моей жизни занимать только чуточку места?
Олег погладил мои брови, провёл по линии носа. Коснулся волос.
— Я счастлив, что ты со мной рядом, — ответил Олег и коснулся моих губ своими. — Каждую минуту, в которой ты у меня есть, я чертовски счастлив. Всё, что я делал… Я делал ради тебя. Надеюсь, однажды ты это поймешь.
— Олег… — я не знала, что сказать. Впору было снова зареветь или прижаться к нему.
Моя любовь к этому человеку была странной. Мощной, как самая сильная буря, всеобъемлющей и пугающей. Стирающей все преграды на своем пути. Это действительно страшно — так сильно любить человека, что даже после стольких лет, стоило ему лишь посмотреть в мою сторону, чувства поглотили меня без остатка. И я — уже не я. Или наоборот. Все то время — была не я. До встречи с ним. До его любви.
— Думаю, нам стоит отметить удачную сделку? — он отстранил меня, но все еще продолжал держать за талию. — Что скажешь насчет ресторана? Думаешь, мы найдем здесь что-нибудь стоящее?
— А, может быть, лучше… — игриво прикусив губу, я провела пальцем по вороту его пиджака. — Вернемся в гостиницу?
Он поймал мою руку, поднес к лицу и тронул губами. Смотря на меня, превращая всю меня в раскаленную лаву.
— Не хочешь есть?
— Не хочу, — качнула головой.
— А чего ты хочешь?
— Тебя хочу, Громов, — выпалила, чувствуя, как волна желания буквально швыряет меня в омут его глаз. — Тебя, — одними губами. И подалась к нему.
Не переставая целоваться, мы буквально ввалились в номер.
Дверь с грохотом захлопнулась, стёкла задрожали. Гостиница, в которой мы остановились, была самой приличной в городе, но мне так и казалось, что сквозь «картонные» стены всем вокруг слышен не только мой голос, но и удары сердца.
— Господи, что мы делаем, — прошептала я, едва оторвавшись от губ Олега. Выпустила полы его пиджака и, одурманенная, подняла взгляд. — Чувствую себя восемнадцатилетней девчонкой, — засмеялась я, действительно ощущая себя безбашенной и легкой. Я отдалась эмоциям — вся, без остатка, и это было просто невероятно.
Олег, прикусив мою скулу, глухо зарычал и стащил с моих плеч кардиган. Откинул в сторону.
— Не думал, что в восемнадцать ты была такой развратной.
— Ты прав, — прижимаясь к нему, обхватила за шею и притянула к себе, чтобы снова поцеловать. Губы по губам, дыхание к дыханию.
Его руки на моей спине — беспорядочно, голодно. Взъерошила его волосы, второй ладонью скользнула по груди и принялась расстёгивать пуговицы на рубашке. Чувствовала его твердость, и мое собственное желание становилось лишь сильнее.
— Ты прав, — прерывисто между поцелуями. — В восемнадцать я была приличной девочкой, думала только об учебе. Ничего такого. А кто во всем виноват? Ты… Ты…
Первая пуговица все-таки поддалась, за ней вторая. Я коснулась теплой кожи, принялась за следующую и, едва справилась с ней, услышала рычание над самым ухом.
— Если ты не сбавишь обороты, я возьму тебя прямо у стены.
Останавливаться я не собиралась, но стоило мне просунуть ладонь в разворот рубашки, как я потеряла равновесие.
— Ай! — вскрикнула, упав на постель.
Он поставил мне подножку. Поставил подножку и, повалив, порывистыми движениями снял пиджак. Отбросил к кардигану. Провёл ладонью по волосам, приводя их в окончательный беспорядок и опять зарычал, жадно пожирая взглядом.
Я приподнялась на локтях глядя, как он расправляется с оставшимися пуговицами. За этим последовал ремень брюк.
Не теряя времени, я стянула свитер и опять поймала его взгляд. Не знаю, что было в его глазах — бесовская ли пляска или шабаш, устроенный живущими внутри него демонами, но от того, как он смотрел, у меня перехватило дыхание.
