— Боже! — закрыла рот рукой, пытаясь унять рвущиеся наружу истеричные рыдания. Наспех одернула платье и соскочила с постели.
— Отпусти её, — дёрнула Макса за руку. Пальцы мои прошлись по его браслету по жилистому запястью.
Не отпуская Инну, он резанул меня взглядом, и я, отшатнувшись, рванула из спальни. Пытаться остановить его самой было бесполезно — это было единственным, что я понимала. Главное, чтобы здесь оказался хоть кто-нибудь. Хоть кто-нибудь, способный помочь.
— Егор! — буквально впечаталась в парня.
— Алина? — непонимающе осмотрел меня с ног до головы. — Что произошло?
— Макс! — только и смогла выговорить я и указала в сторону комнаты.
Больше слов Егору не потребовалось. Вмиг оценив ситуацию, он вбежал в спальню. Я — за ним.
— Пусти, придурок! — хрипя, Инна пыталась отцепить сомкнувшиеся на горле пальцы Макса. Но он будто не слышал никого и ничего.
— Я избавлю папочку от тебя, он мне еще спасибо скажет, — шипел он. — Чёртова шлюха! Вздумала прибрать к рукам отцовские денежки?! Не получится у тебя ничего!
Егор подлетел к Максу и с размаху ударил в челюсть. Пальцы Макса тут же разжались, голова дёрнулась, на скуле выступила кровь. Похожий на бешеного пса, он отступил. Инна упала на колени, судорожно хватая ртом воздух. Её трясло, уложенные волосы растрепались, на шее были видны красные пятна. Я оказалась рядом, обняла её, продолжая плакать. Во что превратился Макс?!
— Он узнает, что ты не только перед ним ноги раздвигаешь, Свиридова, узнает и мокрого места от тебя не оставит. Ты не знаешь с кем связалась… — цедил Макс, глядя на нас с ненавистью. Нет, не на нас — на Инну. До меня ему больше не было дела, как и до врезавшего ему Егора.
Словно бы он сошел с ума.
— Это от тебя, — прокашлявшись, Инна метнула на него взгляд, выпутавшись из моих объятий. — От тебя он разве что горстку пепла и оставит, Макс, когда всё узнает. Это для тебя конец. Конец, — повторила, смотря с той же ненавистью, что отражалась в его глазах.
А до меня только сейчас начал доходить весь смысл слов Макса. Инна и его отец… Внезапно все странное стало легко объяснимым. Мужчина Инны — отец Макса. Вот как он узнал про мою беременность, вот чьи часы остались в квартире Инны.
— Выметайся, Козельский, — едва не пнув Макса, прорычал Егор и, схватив за шкирку, потащил к двери.
Ростом он ему не уступал, разве что был более жилистым. Если бы ещё пару месяцев назад им случилось столкнуться в драке, я бы, может, и сделала ставку на Макса, сейчас же точно нет. Макс — трус. Мне вдруг стало это ясно. Трус, запросто способный поднять руку на женщину. Совсем не такой, как его отец.
Я помогла Инне подняться, усадила на постель. Погладила по темным спутанным волосам. Внезапно взгляд её нашел мой. В её глазах, как и в моих, блестели слёзы. Слезы, которые раньше я ни разу не видела.
Мы остались в комнате одни. На пороге к Егору присоединились еще два парня и помогли вытолкать Макса за дверь.
— Поехали домой, а? — тихо попросила я.
Инна снова кашлянула, потрогала горло. А после, криво усмехнувшись, произнесла:
— Хотела попросить тебя о том же.
— Вы доберетесь сами? — едва мы с Инной спустились вниз, к нам подошел Егор. Выглядел он злым, но немного растерянным. И я его понимала. Не каждый день встречаешься с таким поведением если и не друга, то хорошего знакомого.
— Да, нас ждет водитель, спасибо, Егор, — выдавила улыбку.
Егор ответил мне точно такой же — невесёлой и усталой. Высокий. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Что там говорила Инна? Он по мне сохнет? Голубоглазый, русоволосый, да к тому же умеет постоять не только за себя, но и за других. И почему на той вечеринке ко мне подкатил именно Козельский? Сейчас все могло бы быть совершенно иначе.
— Прости за то, что так вышло, — он подал сначала мне, потом Инне верхнюю одежду.
Я забрала из его рук пуховик и, осмотревшись, поняла, что музыка уже не грохочет, а оставшиеся ребята что-то весело обсуждают в гостиной.
— Это я виновата.
— Виноват Козельский, — выговорил Егор.
— Кстати, где он?
— Ждет в кладовке, пока приедет полиция, — совершенно серьезно выговорил именинник.
— Туда ему и дорога, — подала голос до этого момента молчавшая Инна. — Пошли, Миронова. — Потянула меня к двери.
Я накинула пуховик, застегнула один сапог, другой, — с обломанным язычком собачки, вместо которого я приладила булавку.
— С днем рождения, — напоследок снова кое-как улыбнулась Егору и вышла вслед за Инной.
По дорожке мы шли в тишине. Летящие с неба редкие снежинки касались щёк, остужали кожу. Мне опять хотелось плакать. Даже не так — что-то тяжелое легло на сердце липким грузом. Один неправильный шаг, неправильный выбор. Эффект бабочки… А может быть, не бабочки — домино.
— Разве он не должен был тебя ждать? — недовольно спросила Инна, когда мы, оказавшись за оградой, не увидели машину Антона.
— Странно, — нахмурившись, я достала телефон и хотела было позвонить ему, но тут увидела подъезжающую к нам машину.
Освещая себе путь фарами, автомобиль остановился прямо перед нами. Я тут же почувствовала неладное. А когда дверца отворилась, и я увидела сидящего на заднем сиденье Громова, забыла, как дышать.
— Так и будешь стоять? — послышалось из салона сдержанное, холодное.
Мы с Инной переглянулись. Она тоже поняла, что возвращение Олега ничем хорошим не сулит ни мне, ни даже ей.
— Алина? — нетерпеливо повысил голос Олег.
— Садись вперед, — шепнула я Инке, а сама забралась в салон и захлопнула дверцу.
— Ты должен был приехать через два дня, — сказала тихо.
— А ты должна была быть дома, — ответил, сверкнув глазами.
— Я не обязана говорить тебе о том, где я.
— Но и врать ты не должна, — отозвался Олег и отвернулся от меня. Инна уселась в салон, поздоровалась, но Олег никак не отреагировал. Только обратился к Антону:
— Поехали.
А я против воли покосилась на Громова и поняла, что, несмотря ни на что, рада его возвращению. Рада видеть его. Одним прямоугольничком домино больше, одним меньше… Или всё-таки бабочка?
— С возвращением, — зачем-то проговорила я.
Уголок губ рта Олега дрогнул. Посмотрев в лицо, он приподнял мою голову за подбородок и повернул боком. Должно быть, заметил следы слёз или размазавшейся косметики.
— Смотрю, я вовремя, — отпустил, немного толкнув. — Да… — уголок рта опять дрогнул.
Я отодвинулась к краю сиденья. Что значило это «да», я не знала, но, судя по его взгляду — действительно ничего такого, что бы могло служить для меня хорошим знаком.
