Где-то внутри меня тревожный голос говорил, что я, возможно, лезу в петлю. Нужно просто уйти. Тем более, наследство я смогу получить уже со дня на день и буду финансово независима. Но…
— Олег, — позвала его.
Он вопросительно кивнул.
— Я тоже тебя люблю, — призналась искренне. — И если все это — твои игры… Если ты мне лжешь… — я не договорила, не в силах подобрать нужные слова. Что я могла сказать? Что умру, если он обманет меня? Не умру. Люди не умирают от любви, не умирают без неё. Они не умирают даже из-за предательств. Не умирают. Они просто становятся растоптанными, подобно цветам, по которым безжалостно прошлись, смешав нежные лепестки с грязью и пылью. Одно слово. Один взгляд — и нет человека. Он жив. Но его больше нет…
— Я рад, что ты это сказала, — мне показалось, что на лице его отразилось облегчение. Или радость?
Олег бережно опустил мою ступню на ковер, взял другую. Пальцы его прошлись по лодыжке вверх, до самого колена.
— Теперь ты хозяйка этого дома, — от его чуть хрипловатого голоса у меня мурашки побежали по коже. Я снова дернулась, и на этот раз он отпустил мою ногу. Поднялся с колен и протянул мне руку. — Если тебе не понравится Ирина, мы можем её уволить, — рывком он поднял меня на ноги, притянул к себе, обхватил за талию. Сердце моё встрепенулось, ладонь легла на его грудь.
— Мы не будем её увольнять, — сказала я. — Пусть остается.
— Хочешь глинтвейна? — внезапно предложил Олег, убрав руку с талии. Пространства между нами стало на пару сантиметров больше, но сердце моё так и трепыхалось в груди маленькой пташкой.
— Глинтвейна? — недоверчиво посмотрела на него, задрав голову. — Ты заказал глинтвейн?
— Нет, Алина, — обхватив мою кисть, он повел меня в сторону кухни. — Мы сами его сделаем. Кажется, в холодильнике я видел вишневый сок.
— А как же вино? — меня немного отпустило. То ли причиной тому было присутствие рядом Олега, то ли мысли мои наконец приобрели хоть сколько то ясное, понятное мне очертание… но я улыбнулась.
— Обойдемся соком. Иначе снова все забудешь.
— Ты не хочешь, чтобы я забыла сегодняшний вечер? — словно дежавю.
— Ни единого мгновения, Алина, — ответил Олег, смотря на меня темными, пьянящими лучше любого вина глазами.
Глава 29
Алина
Выйдя из кабинета Давида Геннадьевича, я наткнулась на дожидающегося меня в коридоре Олега. Увидев меня, он тут же поднялся с кресла и подошел. Осмотрел с ног до головы, но ничего не сказал. Тогда я протянула результаты УЗИ и анализов, не переставая улыбаться.
— Девочка, — едва сдерживая радость, выговорила я.
— Девочка, — вторя мне, отозвался он и опустил взгляд к бумагам. — Тебе нужно пропить железо, — снова на меня.
Я лишь обреченно покачала головой. Нет, он неисправим.
— Надо, значит, пропью, — согласилась, коснувшись его руки. — Почему ты не пошел со мной на УЗИ?
— А ты бы хотела? — улыбнулся уголками губ. Улыбка его была, вроде бы, искренняя и в то же время таила в себе оттенок сожаления. Он перехватил мою ладонь, сжал в своей.
Действительно, я была не уверена, хочу ли, чтобы в момент, когда я уже совершенно точно узнаю пол своей Горошины, рядом находился Олег. Не знаю. Что-то на подсознательном уровне отталкивало меня от него. И это постоянно останавливало. Но… он и сам не пожелал. Довел меня до кабинета врача и сказал, что подождет снаружи. Будто понимал мое состояние гораздо лучше меня самой.
— Ты не пошел только из-за меня?
— Пойдем в мой кабинет, — вместо ответа очень серьезно сказал Олег и повел за собой по коридору.
Мне вдруг вспомнился самый первый раз, когда администратор отправила меня к нему. Тогда я шла делать аборт. Думала, что иду делать аборт, хотя теперь само это слово вызывало у меня мурашки. Что было бы, если бы Макс привез меня в другую клинику? Сердце сжалось от осознания, что, скорее всего, моей малышки у меня уже не было бы, и я бы… Я бы, наверное, даже смирилась с этой мыслью. Пыталась строить свою жизнь, которая была бы заметно проще, если бы не внезапная беременность и всё, что «шло с ней в комплекте». Именно Олег стал тем, кто заставил меня передумать. И за одно это я всегда буду ему благодарна.
— Олег, — когда мы дошли до его кабинета, и он распахнул дверь, я подняла на него взгляд.
— Как бы я ни хотел, Алина, это твой ребёнок, — наконец ответил он. — И это был твой момент. Я не хотел нарушать его своим присутствием. Признаюсь, мне бы хотелось, чтобы у тебя был парень, — криво усмехнулся и подтолкнул меня внутрь, зашел следом, тихо прикрыл дверь.
Я едва не сказала, что рожу ему сына, если он захочет. И слова практически сорвались с языка, но в последнее мгновение я заставила себя промолчать. Вместо этого прошла к светло-серому диванчику у противоположной от рабочего стола стены.
Олег, предварительно ещё раз пробежавшись по листам с результатами моих анализов взглядом, положил их на край стола. Затем снова повернулся ко мне.
— Ты так хотела девочку. Почему? — спросил он.
— Не знаю, — пожала плечами и ласково погладила становящийся всё круглее живот. — Наверное, все девочки хотят свою девочку. Мамину дочку. Хотят выбирать для неё платья, заколки… Дать всё самое лучшее и красивое. Я не исключение. Я буду любить её так же, как меня любила моя мама и хочу, чтобы она тоже любила меня.
— Ты говорила, что твоя мама несколько лет провела в детском доме.
— Говорила.
— Алина… А ты уверена, что твоя мама была единственным ребенком?
Как и несколькими неделями раньше, вопрос этот оказался неожиданным. Неожиданным и на этот раз действительно неуместным. Внутренне я подобралась, пытаясь понять, к чему он ведет, найти какую-то связь. Чего я не вижу? Чего не могу уловить?
— Олег, к чему этот вопрос?
Громов смотрел долгим, прямым взглядом, и я понимала, — он что-то хочет рассказать, но не решается. Господи, что ещё произошло?
— Ты уверена, Алина? — повторил вопрос Олег.
— Уверена, — произнесла, хотя, если честно, уверена я в этом уже не была. Мама… мама никогда не рассказывала мне о том, что у неё были братья или сестры. Из тех её скупых на эмоции рассказов о своей семье, о моих бабушке и дедушке, я поняла лишь то, что они были не очень благополучной семьей. Мама не любила рассказывать, а я перестала спрашивать.
— А вот я не уверен, — Олег обошел свой стол и, выдвинув верхний ящик, достал тонкую папку-скоросшиватель. Затем приблизился ко мне и протянул со словами: — Думаю, ты должна это знать. Твоя мама была не единственным ребенком. У неё была сестра. Она и сейчас есть, — мрачно усмехнувшись, он потер переносицу и шумно выдохнул. — У тебя есть тетя, Алина, — взгляд прямо в душу. — Её зовут Анна. Анна Макарова.
