– Нет, родная, – усмехается мама с заметной грустью в глазах. – Заботишься о нас ты. В двадцать три года девушки выходят замуж, рожают детей или посвящают себя карьере, а ты оставила город и свои мечты ради нас. Думаешь, я этого не понимаю? У тебя сейчас могла быть другая жизнь, найди я в себе силы…
– Мам, – перебиваю я. – Давай не будем об этом, хорошо? У нас ведь всё чудесно, правда? – смотрю я на нее. – Мы живем все вместе… Смеемся, радуемся, бывает ругаемся, но так, из-за мелочей. Главное, что мы рядом.
Кивнув, мама с улыбкой оглядывает бабушкин сад.
– Как думаешь, если я позвоню Максиму и приглашу его, он приедет?
– …Куда? Зачем?
– К нам, – усмехается мама. – У бабушки день рождения через неделю.
– Я в курсе. Зачем приглашать этого Максима на вечеринку для…
– Для? – бровки ползут наверх.
– Мам, – резко вздыхаю я, – он помог нам всего один раз, а вы уже пичкаете его пирожками и приглашаете на бабский праздник!
– Ах, вот как! – смеется она. – Бабский, значит.
– А как иначе? Сюда приедут городские кривые клячи со своими дедулями, а вы приглашаете молодого мужика, чьи интересы… – Мама сощуривается. – Короче, Максим не для этой специфической комапшки.
– Роза сказала, что у него красивый дом. А бассейн большой, как наше озеро.
– Есть такое.
– Интересно, а кто его родители?
– А разве вы с бабушкой не спросили, когда попивали с ним чаи на террасе? – прыскаю я. – Кажется, вы были очень разговорчивыми.
– О таком неловко спрашивать.
– Зато очень «ловко» рассказывать ему о том, как вы страшно переживаете о моей личной жизни.
– Это действительно так, Азалия. Вот будут у тебя свои дети – поймешь. Мы с бабушкой не вечные, а тебе нужно думать о себе и своем будущем. Ты не должна быть одинока до конца своих дней, потому что какой-то кретин разбил твое сердце! К тому же, на тот момент мы и понятия не имели, что у тебя кто-то есть и ты была на свидании.
– Мам, никто мне сердце не разбивал. Жизнь избавила меня от ненужного человека, и я очень этому рада.
– Но этот человек стал причиной, по которой ты отказываешься верить мужчинам. Думаешь, никто этого не понимает?
– А с чего ради я должна верить каждому мужику?
– Я не говорю про каждого, но ты никому не оставляешь шанса даже просто поухаживать за тобой.
– Я, слава богу, в состоянии сама за собой ухаживать.
– Лишнее доказательство того, что отношения с твоим таинственным молодым человеком не сулят ничего серьезного. Честное слово, увидела бы этого мерзавца, так придушила бы собственными руками! Ничего-ничего, с таким послужным списком счастлив он точно не будет.
– Ты о ком? – уставляюсь я на нее.
– О ком ещё я могу говорить?
– Ма-а-ам!
– Сделал тебе предложение и сбежал, когда ты так в нем нуждалась!
– Я никогда в нем не нуждалась!
– Это сейчас ты так говоришь. А когда на нас обрушилось столько горя, он должен был подставить тебе свое плечо, Азалия. Как настоящий мужчина, который любит свою женщину!
– Пять лет прошло, а ты всё не успокаиваешься!
– Да хоть пятнадцать! И я не успокоюсь, пока моя дочь не будет счастлива, а этот мерзавец не получит по своим соплям!
Перед глазами тут же всплывает воспоминание о вчерашней игре, и я вдруг начинаю тихонько смеяться.
– А если бы я сказала тебе, что Дима всё-таки получил по своим соплям, ты бы успокоилась?
Глаза мамы округляются.
– Ты что, встречалась с ним и врезала по морде?
– Мне жалко маникюр, ты что! – веселюсь я. – Но, поверь, ему было больно и выглядел он слишком унизительно.
Только мама открывает рот, чтобы задать миллион вопросов, как на террасу забегает Роза и верещит, что бабушке прислали цветы. Мы с мамой в изумлении хлопаем глазами, а потом бежим в дом, чтобы узнать, «кто, что, где и когда»?
Застаем бабулю на кухне. Она звонко напевает какую-то мелодию и, пританцовывая бедрами, наполняет хрустальную вазу холодной водой.
– Обалдеть! Бабуля! – напеваю я, подбежав к огромному букету белых пионов. – Он стоит целое состояние! Я же говорила, что скоро мы будем танцевать на твоей свадьбе!
– Бабушка выходит замуж! – смеется Роза.
– Типун вам! – фыркает она, опуская букет в вазу. – Ещё чего не хватало!
– Не зря тебе обувь снилась, а? – нарочно поддеваю я её бедром. – Господи, какой сладкий аромат!
– Мама, ты знаешь, от кого это?
– Разумеется, я знаю! И вы тоже, – подмигивает она, протянув нам с мамой белую карточку.
– «Благодарю за самые чудесные домашние булочки». – Мы с мамой поднимаем друг на друга глаза, а потом переводим их на напевающую песню бабулю. – Если бы я тебя не знала, то решила бы, что ты влюбилась, мам.
Бабушка тут же хмурит брови.
– Мелисса, тебе сколько лет? Я что, чокнутая, по-твоему?
– Но ты так напеваешь и танцуешь от счастья, что не подумать об этом просто невозможно.
Мы с мамой начинам смеяться, изображая руками стучащее в груди сердце.
– Вроде бы у обеих есть мои гены, а ума…
– С щепотку! – соглашается с бабушкой Роза.
– Ему так понравились твои булочки, – издеваемся мы с мамой.
– Он бы каждый день ел только твои булочки!
– На завтрак! – нарочно уточняю я. – С восьми до десяти только бы и ел твои домашние булочки.
– Азалия Викторовна! – возмущается бабушка, поставив руки в боки. – Попридержи-ка свой язык и переверни карточку! То же мне, остроумная нашлась!
– А я думала, что только мальчишки глупые, – причитает Роза, неодобрительно качая головой.
Мы так смеемся, что из глаз льются слезы. Машу ладонями перед лицом, а мама переворачивает карточку.
– Что там ещё? – спрашиваю я, не сводя издевательского взгляда с бабули, которая делает так постоянно со мной. Ничего! Пусть хоть немного побудет в моей шкуре. – Свидание назначил? Или сразу замуж зовет?
– «Буду рад, если в следующий раз Красная Шапочка принесет мне пирожки».
– Чего? – продолжаю улыбаться я, глядя на своих девочек. Когда до меня, наконец, доходит суть прочитанного мамой, мои брови моментально лезут на лоб. – Что… Что это ещё такое?
– Ты ему понравилась, – кивает мама, расплываясь в смеющейся улыбке. Они с бабушкой подталкивают друг друга бедрами и дают пятерню. – Понравилась!
– Я тоже так думаю, – деловито вставляет Роза. – Он та-а-ак на нее смотрел!
