— Не выводи меня, Сомелье, — сглотнув комок в горле, произнес Князь, и я практически увидела их — багровые ручьи, потекшие по краю зеркальной броши с той стороны. — Бесишь! Что я скажу твоему отцу?
— Что я… — попыталась пошутить, но в секунду закашлялась, выплевывая кровь из легких. — Черт…
— Леся… Лесинья!!! — послышался взволнованный крик моего отца.
А после всё погрузилось во тьму.
Нескончаемую, непроницаемую…
И на этот раз настоящую.
Глава 25
— Тридцать пять убитых, почти сотня раненных, два десятка пленных… Хорошо погуляли, нечего сказать!
— Прекрати язвить, Аарахарн, — неожиданно припечатал золотого дракона Аттанхэш, огромный, и невозмутимый, как скала, нависшая над морем. Бросив очередной взгляд на помост, где до сих пор лежало неподвижное, хрупкое тело, темный эльф еще тише произнес. — Не время и не место.
— Да знаю я, — проследив за ним, безрадостно откликнулся золотоволосый мужчина. Руки его помимо воли сжались в кулаки…
Князь, сидящий перед телом мертвой Лесиньи, до сих пор не произнес ни слова.
С того самого момента, как сердце иномирянки перестало биться, он застыл безвольным памятником, не шевелясь и ни на что не реагируя. Взгляд его потух, опустились руки.
Казалось, он даже не дышал… И не обращал внимания ни на что вокруг.
Да этого и не требовалось. Как только стало ясно, что Майлин умрет, ее сообщники себя обнаружили. Кто-то решил вмешаться, кто-то попытался уйти, кто-то захотел взять в плен представителей из знати…
Половину из них лично перебил Сааразас — мстя за погибшую дочь, темный лорд не жалел никого. В эту ночь пролилось много крови, мертвые тела до сих пор устилали пол бальной залы. То тут, то там, валялись брошенные впопыхах дамские веера, сверкали в разлитом алкоголе утерянные драгоценности. Где-то лежали сорванные обезумевшей толпой цветы и лента, столы были перевернуты, посуда и хрусталь разбиты на мельчайшие осколки — испуганная орда сметала все на своем пути, стремясь покинуть кровавое побоище, в которое внезапно превратился праздничный бал.
Кто-то пострадал в давке, кто-то стал жертвой случайных заклинаний от тех, кто пытался захватить власть. Маги академии в спешке выводили перепуганных адептов, охрана направляла гостей. Конечно, кто-то из приглашенных лидеров других королевств остался помочь, в их числе оказался и Аттанхэш.
Дополнительная беда пришла, откуда не ждали — со стороны гор бесконечным потоком хлынули твари Завесы. Но добраться до академии не сумели, уже через час все они пали под шквалом огня разъяренного золотого дракона. Его без лишних вопросов поддержали представители других кланов, кружа рядом и поливая алым пламенем всю нечисть и нежить, что попадалась им на глаза. Среди них сверкала чешуя и Перламутрового дракона, потрясающего воображение своей красотой и разрушительной мощью, при самых скромных размерах.
К несчастью, вместе с вражеской силой, сгорел и шикарный вишневый сад.
В распахнутые окна холодный осенний ветер заносил запах тлена, пепла и горелого мяса.
У дальней стены, там, где недавно играли музыканты, без сознания лежал Агилар — Отступника не сумели сдержать ни цепи, ни каменные стены темницы. К счастью, он не успел заметить и оценить все события, иначе жертв было бы гораздо больше…
Дрогар ди Рейн, как и обещал, успел обезвредить его до того, как случилось непоправимое. Темный эльф был ранен, но на разодранное плечо не обращал внимания — сейчас он сидел на ступенях, сцепив руки в замок. Сбоку от него, скрываясь под тенью пестрого крыла, съежилась в комок бледная Лютеция де Ателье.
Девушку шокировало все произошедшее настолько, что она до сих пор не нашла в себе сил заговорить.
Как ни странно, но винить ее хоть в чем-то, никто еще не посмел.
В очередной раздались жесткие, чеканные шаги, и в разрушенную залу вошел лорд-директор Сааразас. Следом за ним вбежала злая, как тысяча упырей, магистр Тиас, в сопровождении только сейчас объявившегося Белого Лиса.
Последний, оглядев развернувшуюся перед ним картину, хотел привычно съязвить… но, наткнувшись взглядом на отрешенного, безучастного брата, впервые в своей жизни промолчал. Оставив блондинку, явно шокированную и потрясенную, он поднялся на помост, и осторожно коснулся плеча Темного Князя.
— Мне жаль. Она этого не заслуживала.
Великий Князь в ответ только усмехнулся… и промолчал снова.
Его взгляд по-прежнему был прикован к телу своей любимой, распростертой сейчас на жестком полу. Ее кожа уже побледнела до синевы, черты лица начали заостряться, веки стала пергаментными… Это означало только одно.
То, что никто из присутствующих не решился озвучить вслух.
И хотя недавно Дрогар успел всё рассказать, надежда на воскрешение с каждой минутой становилась всё более слабой и призрачной.
Лесинья должна была вернуться. Обязана!
Вот только… ее тело не исчезало, как было всегда. А на месте магической связи с Темным Князем остались рваные лохмотья.
И пусть мозг всё уже понимал…
Его душа отказывалась верить.
У мужчины больше не было мыслей, чувств и переживаний.
Внутри него всё умерло в тот миг, как оборвалась жизнь его любимой иномирянки. Не той, что самовольно заняла чужое тело, а той, которая когда-то стала его личным наказанием, чтобы после стать единственным в мире спасением и наградой.
Себя без нее он уже не представлял. Что толку от всего этого, от его богатств, силы и могущества, если его любимой заразы не будет рядом?
Триста лет чувствовать, оберегать и переживать; злиться, мириться и принимать; ненавидеть, радоваться и любить… Чтобы за одну ночь потерять.
А дальше что?
Ответа не было.
Все слова и фальшивые слова утешения были лишними. Они бесполезны.
Время как будто остановилось.
Никто не торопился заговорить первым, обменяться предположениями и словами поддержки. Никто ничего не предлагал, не строил дальнейшие планы, и даже убирать останки погибших не собирался.
Первой вязкую тишину нарушила магистр Тиас. Поднявшись на помост, она побледнела еще больше, глядя на свою умершую ученицу. Она уже поняла, что это значит, и с того момента, как ее похитил Белый кицунэ из ее же спальни, ее терзали тяжелые муки совести. Сомелье фактически спасла всех их, и ее особенно. Она отдала самое ценное, что у нее было — свою жизнь. Чтобы никто, включая леди Тиас, не стали больше жертвой Майлин.
Как теперь смотреть в глаза Князя, затянутые туманной поволокой, мастер зельеделия не знала.
Но всё же, переступив с ноги на ногу, заговорила с непривычной для нее неуверенностью:
