Желание подначить генерала подавило чувство самосохранения, и я произнесла с улыбкой:
— Кажется, вы торопитесь. Или уже нет?
Майе тут же схватил меня за левое запястье, довольно жестко насадил на средний палец кольцо подчинения и скороговоркой прошептал заклинание. Зеленоватое свечение охватило артефакт, затем кисть, а после за считаные мгновения и все тело. Стоило свету, точно кокону, окутать меня с головы до пят, как со мной начало происходить что-то странное. Я пыталась вздохнуть, но ни одного глотка воздуха не попадало в легкие, словно чья-то невидимая рука плотным кольцом сдавила горло. При этом в помещении с каждой секундой становилось все жарче. Или мне так только казалось?
В любом случае кожа вмиг покрылась холодной испариной. Выступившая на виске капелька пота тоненьким ручейком пробежала по щеке и шее и крохотной бисериной задержалась на ключице. Температура меж тем продолжала расти. Жар охватил внутренности, превратив их в раскаленные угольки, а кровь в жидкую лаву.
Казалось, я не выдержу пытки. Собиралась уже молить Майе о пощаде, как внезапно все прекратилось.
— Отныне ты моя подчиненная, — отчеканил глава безопасности, едва я перевела дыхание. Быстро же он перешел на «ты»! — На сборы тринадцать минут. Не явишься — сочту ослушание за попытку побега и взыщу по полной. Выполнять приказ! — рявкнул он под конец монолога.
Спорить было бессмысленно и себе дороже. Не зря же люди за глаза называли Майе Демоном Ночи и из уст в уста передавали истории о его силе, выносливости и ужасно скверном характере.
Решив не терять драгоценного времени, вихрем устремилась к двери. Я взялась за ручку, когда моего уха достигли слова:
— Так уж и быть, двадцать. Считай это подарком в знак окончания академии. И не забывай, кому обязана.
— Захочешь — не забудешь, — прошептала, не оборачиваясь, и выскочила из кабинета.
Глава 2
Я влетела в комнату подобно урагану, чуть не сбив с ног стоявшую на пути одногруппницу, и громко хлопнула дверью, отчего стук эхом разнесся по коридору. Вдогонку послышались недовольные выкрики и пожелания перепуганных адептов провалиться пропадом. Мне было все равно, что они подумали и как восприняли мой поступок. Пройдет совсем немного времени, и я навсегда покину здешние края. Учитывая обстоятельства, мне вряд ли посчастливится попасть на летний бал. Большая часть выпускников академии уже через год забудет мое имя, а через пять его не вспомнят и одногруппницы. Скорее всего, исключением станет лишь Оливия, которая сидела в данную минуту за письменным столом и смотрела на меня во все глаза.
— Что с тобой? На тебе лица нет.
Я выпрямилась и оторвалась от двери. Тяжело дыша, подошла к шкафу, достала саквояж и замерла. Несколько мгновений, что простояла неподвижно, не хватило, чтобы восстановить дыхание и составить в уме список вещей, которые следовало взять с собой. Я могла думать лишь о предстоящем отъезде и о работе, свалившейся на голову, словно снежный ком.
— Что случилось? Ректор узнал о предложении Роберта и «поздравил» от всего сердца? Он ведь для этого вызывал тебя? — поинтересовалась подруга и в то же время соседка по комнате.
— Если бы… Оливия, мне конец, — прошептала я, медленно опускаясь на край кровати с конспектом по ядам в руке.
Внезапно комната поплыла перед глазами, желудок стянуло узлом, к горлу подкатил ком. Мой привычный жизненный уклад, мечты о будущем, казавшимся таким светлым и нерушимым, рухнули в одночасье, будто хрупкие стены старого храма. Как и надежды на то, что наши пути с Майе никогда больше не пересекутся. Все изменилось в один краткий миг, заставив нас поменяться ролями…
— Я уезжаю, — проговорила севшим голосом.
— Прямо сейчас? — удивленно воскликнула Оливия, вскочила со стула, точно взведенная пружина, и устроилась рядом со мной на постели. — Куда?
— Во дворец. Королю нужен новый дегустатор. И представь себе, минейр Гринсби не нашел лучшей кандидатуры, чем будущая невестка.
— Вот старое чучело! — выпалила Оливия, пребывая вне себя от злости, затем внезапно ахнула: — Как же Кент? Что с ним сталось?
— Может, выгнали, а может, умер, — пожала плечами, встала и снова подошла к шкафу, чтобы продолжить сборы.
Невзирая на растерянность, саквояж наполнялся довольно быстро. Правда, время бежало и вовсе с невероятной скоростью.
— Бедный Кент, — прошептала подруга потухшим голосом. — Поговори с Робертом. Вдруг ему удастся переубедить отца? Все-таки вы будущие родственники.
— Не смеши мои веснушки.
— У тебя их почти нет, — возразила Оливия.
— К счастью! Минейр Гринсби готов пойти на что угодно, лишь бы избавиться от меня. Даже продать демону душу. Он лучше умрет, чем изменит решение. К тому же я не успела дать Роберту ответ.
Вслед за фразой в саквояж полетела щетка для волос, гребень, стопка нижнего хлопкового белья, платье и после секундной заминки тонкая ночная сорочка.
— Судя по Гринсби-младшему, он уверен, что не услышит отказа.
— Возможно, — только и сказала я.
— Не вешай нос, Рина. Ты столько всего пережила за свои двадцать два, столько ночей просидела над книгами, что работа дегустатора покажется тебе отдыхом. И представь, как обрадуется бабушка, когда узнает, что тебя взяли во дворец.
— Ты права. Она обрадуется. Так обрадуется, что как бы ее удар не хватил после чудесной новости, — хмыкнула я и спохватилась.
Только бы Оливия не уловила сарказма! Благо она была погружена в мысли, поэтому мой промах остался незамеченным.
— Тебе не придется тратиться на одежду, жилье и еду. А какие перспективы ждут по окончании отработки! — продолжила подруга. — Перед тобой откроются двери лучших лабораторий. Да и кто, если не ты?!
К концу ее пламенного монолога в саквояж легла последняя вещь — черный шелковый халат, что прежде висел на спинке стула. Я стянула с себя платье и аккуратно повесила в шкаф, будто мне когда-либо еще представится возможность надеть его, облачилась в дорожный костюм и подошла к подруге.
— Спасибо! За все: веру в меня и долгие годы дружбы. Я напишу при первом удобном случае и тебе, и Роберту. Повеселись на выпускном за нас обеих. Это не просьба, а приказ королевского дегустатора. До встречи, Оливия!
Я сжала подругу в крепких объятиях, подняла с пола саквояж, посмотрела на нее несколько мгновений, запоминая миловидные черты лица, и покинула комнату. Не оборачиваясь. В противном случае могла расплакаться. Чего нельзя было допустить. Майе не следовало видеть мои слезы: ни сегодня, ни когда-либо еще. Ведь пойди я на поводу у эмоций, не успею привести себя в порядок.
В запасе оставалось всего три минуты. Этого было достаточно, чтобы добраться до кабинета ректора. Коридор возле приемной оказался полон шушукающихся адептов. По общежитию пронесся слух о прибытии важного гостя, и те не устояли, чтобы не поглазеть на своего кумира. Да-да! В глазах будущих боевых магов Майе представал идеалом. Многие равнялись на него. Вернее, пытались, поскольку равных ему не было.
