— И спасибо, — на прощание я поблагодарил владелицу борделя и закрыл за ней дверь, после чего скинул камзол и начал расстегивать рубашку.
— Что ты делаешь? — глаза Нер округлились и она испуганно посмотрела на меня.
— Ничего предосудительного. Просто хочу помыться. Здесь есть вторая комната с купальней. Но если хочешь, я пропущу тебя первой.
Громкой требовательный стук в дверь заставил отвлечься от мыслей о ванной и я поспешил узнать кого принесли гоблины. В коридоре стояла взволнованная мадам Пэрри, которая сообщила, что в «Ночную Лилию» нагрянули стражи, которые ищут девушку, по описанию похожую на Нери.
— Хорошо, ничего не говорите им, я сам все улажу, когда они придут. Единственное, предупредите, что в одной из комнат принц и одна из ваших девушек. С меня причитается.
— Да знаю я милый, знаю, что ты в долгу не останешься. прикрою я вас. Давай, — и она закрыла дверь и в коридоре раздался топот ее каблуков.
А я подошёл к Нери, которая до сих пор так и стояла у одного из стульев:
— Берт, Элвин, быстро в купальню и заройтесь в полотенца, они лежат в углу.
И манор с горгултьи быстро скрылись в дверном проёме, а я взял Нери за руку и быстро повёл ее к кровати.
— Что ты делаешь? — она попыталась вырваться, но я не дал ей этого сделаться, роняя на кровать, наваливаясь сверху и игнорируя ее попытки скинуть меня.
— Просто доверься мне, они должны принять тебя за работницу борделя.
И я медленно провёл рукой по ее ноге, поднимая юбку….
Глава 41
Веринерия
— Просто доверься мне, они должны принять тебя за работницу борделя.
И Натаниэль опустил свою руку на мое бедро и медленно провёл вверх, задирая юбку…
И в этот самый момент в нашу комнату ворвались двое. На них была форма королевских стражей: темно-бордовые кители с золотыми пуговицами, чёрные беюки, высокие кожаные саполи, а голову украшали железные шлемы.
— А ну, кто такие?
Пробасил один из них, а я замерла боясь вздохнуть. Казалось, что сейчас наш обман вскроется и меня вернут тете Мирте и тогда впереди меня точно не ждёт ничего хорошего. Даже то, что сейчас на мне лежал мужчина и нагло сжимал своей рукой мое бедро, а двое других видели ту самую голую ногу, меня сейчас совсем не волновало, хотя в другой момент я бы сгорела от стыда. Но сейчас страх, что наш обман вскроется, меня узнают и вернут под венец к мистеру Гоберти пересилил всю стыдливость. Кажется я не только перестала дышать, но и мое сердце замерло, перестав отсчитывать удары. А Натаниэль, по — прежнему нависая надо мной, и не подумал встать, а просто повернул к вошедшим голову и одарил их злым взглядом.
— Ох, Ваше Величество, Вы… Это, как его, Вы извините, мы же не знали, что тут Вы… этого … того самого…ну мы это… да… пойдём пожалуй …
— А я вам говорила, что туда нельзя! — послышался недовольные возгласы владелицы борделя, которая находилась в коридоре, стоя за спинами стражников из-за которых ее не было видно.
Из комнаты наконец все вышли и мы остались с принцем наедине, если не считать сидевших в ванной комнате спрятанных в ворохе полотенец манора и горгула.
Но несмотря на то, что все давно ушли, Натаниэль не торопился подниматься, а по прежнему нависал надо мной и я чувствовала тяжесть мужского тела, которое придавливало меня к кровати. Его взгляд голубых глаз обжигал сильнее, чем раскалённая лава, и хорошо, что сейчас стража ушла, потому что если кто-нибудь из них увидел мое лицо сейчас, то очень удивился бы работнице борделя, которая краснеет от прикосновения мужчины и становится цветом похуже чем вареный рак. Все- таки когда опасность миновала, я осознала всю неоднозначность своего положения и мои шеки опалило жаром.
А принц, по-прежнему глядя на меня потемневшим взглядом, тяжело сглотнул и замер, остановив свой взгляд на моих губах. Я слышала как громко бьется его сердце и наверное сейчас мое делало тоже самое, то бешенно заходясь, то замирая. А Натаниэль наконец убрал руку с моей ноги, только легче от этого не стало, потому что он поднял ее и коснулся моего лица. Едва дотрагиваясь, словно вскользь, его горячие пальцы прошлись по моему лицу, спускаясь ниже. А после он осторожно, словно боясь спугнуть, взял меня за подбородок и его большой палец обрисовал контур моих губ. Я же кажется вновь за сегодняшний вечер забыла как дышать….
— Все, они ушли, — заглянула в комнату мадам Пэрри и застыв на пороге продолжила: — Вижу вы заняты, тогда скажу девочкам, чтобы еду принесли попозже.
— Нет, не надо, — словно отмерев проговорил Его Высочество и быстро поднявшись с кровати и отходя от меня продолжил: — Пусть несут сейчас.
И тут же, не дожидаясь ответа скинул рубашку и отправился в купальню, а я, одернув юбку, продолжила сидеть на постели и прижимать ладони к горящим щекам.
— Красавчик, — и, подмигнув мне, владелица «Ночной Лилии» скрылась за дверью.
А я наконец осталась одна и смогла выдохнуть. Сердце по-прежнему стучалось о рёбра, словно птица, пойманная в силки, а вспоминая, что я только что лежала в одной постели с совершенно посторонним мужчиной, щеки вновь начинали пылать.
Постояв немного у открытого окна, чтобы унять жар, я посмотрела на ночной город. Столица Тривии из окна выглядела прекрасно. И это даже если учитывать, что я сейчас находилась в бедном квартале. Но даже несмотря на это дома и заведения выглядели вполне ухоженными и опрятными, улицы чистыми, а вдалеке, над крышами невысоких домиков и разнообразных магазинов и лавок возвышался и горел ночными огнями дворец. Высокое белоснежное здание, которое даже в ночи выглядело царственно и величественно: высокие башни поднимались высоко вверх, упираясь шпилями в небосвод, в многочисленных залах и комнатах поочерёдно загорался свет, а на стене, что окружала замок зажигались факелы. Было видно, что во дворце кипит жизнь. И Натаниэль, который сейчас был за стеной и купался, принадлежал к тому далёкому миру балов, кружева и золота, а я теперь относилась совсем к другому миру — миру обычных деревянных домиков, добротных льняных платьев и труда. Теперь мне надо было трудиться, чтобы заработать себе на кров и хлеб.
— Ох, вот это да, ну и страху мы натерпелись, — пробубнил Берт, выползая из ванной.
И я обернулась на звуки его голоса, оторвавшись от созерцания столицы Виорнхейма, но как оказалось зря это сделала, потому что мое лицо, которое только-только перестало пылать, вновь опалило жаром смущения.
В дверном проёме стоял Натаниэль, прикрытый одним лишь полотенцем, которое каким-то чудом держалось на его бёдрах, а по его загорелой коже стекали капли воды, оставляя за собой блестящие дорожки.
— Иди, помойся. Я пока подожду еду, — будничным голосом произнёс он, будто ему каждый день доводилось практически голышом разгуливать под взглядами девушек.
Хотя почему «будто», судя по тому, что его тут хорошо знают, да и стража легко поверила в историю про Эджен и старого мужа, видимо Натаниэлю не привыкать ходить в таком виде перед дамами. И почему — то от этого стало неприятно: неприятно, что он вот такой, любитель женщин и развлечений.
