Обвал усиливался, и тут даже толчковому псу было понятно, что мы уже не выберемся. Однако паникёры помирают первыми, поэтому я рывком отправил Хромого в объятия Эвелине:
— Защищай ненаглядную!
Чернолунница заботливо схватила шмыгающего пацана за плечи и подарила мне грозный взгляд.
— Незримая защитит нас всех, — она упрямо поджала губы и вскинула глаза к потолку, где надсадно скрипели танцующие блоки, — Если услышит… — едва слышно прошептала она.
Несколько крупных обломков упали впереди, да так, что даже протиснуться было сложно. Вот на хрен, ситуация становится всё сложнее.
«Теперь ты узрел нашу силу?» — в моей голове раздался зловещий хохот, — «Просите! Просите свою богиню, пусть дарует вам спасение!»
— А, так ты живой ещё, — я ощерился.
Нет уж, хрен тебе, а не страх!
«Мы бессмертны!»
Я оторвался наконец от стены. Если уж суждено сдохнуть под обломками, то я в это время буду бежать, двигаться, ползти… но не стоять и не скулить в углу, поджав хвост.
— А ну, пошли! — я рванул Эвелину вперёд.
Хромой, зацепившись за неё, полетел следом в узкую щель между обломками.
«Это бессмысленно. Ваша богиня идёт, но мы всегда на шаг впереди. Сначала Чёрная Луна, и лишь потом ваша богиня.»
С трудом мы протиснулись, хоть пыль забивала рот и глаза. Затем пара ошалелых вдохов в попытках отдышаться, и снова бег по разваливающемуся тоннелю.
«Спроси Избранницу, почему впереди легион, почему впереди тень неизбежного? Спроси, почему Чёрная Луна и её богиня — суть одно?»
Грязный воздух не давал толком дышать, при этом лёгкие уже горели, отказываясь снабжать мышцы кислородом. Дорога круто пошла вверх, и иногда приходилось чуть ли не падать на колени, чтобы карабкаться.
Поэтому, когда в лицо вдруг ударил свежий сквозняк, я чуть не закричал от радости. Выход!
«Хочешь?»
Когда вкрадчивый голос в голове неожиданно задал вопрос, сбоку как раз, сложившись под весом породы, вылетел огромный блок. Точнее, ухнувшая стена его выплюнула, и каменная махина протаранила меня, отбросив в стену, как куклу.
Я даже не успел вскрикнуть, как влепился всем телом, от удара затылком весь тоннель окрасился звёздными фейерверками. Колени пронзила ужасная боль.
«Всего чуть-чуть нашей силы…»
Твою же горелую псину!
— Деверь! Деверь! — меня трясли за плечи, — Сейчас, мы сейчас!
Я приоткрыл глаза, попробовал пошевелиться. Совсем рядом ёрзала Эвелина, и красный конец её посоха чуть не влепился мне в лицо.
Кажется, чернолунница пыталась подсунуть его куда-то, чтобы использовать, как рычаг.
— Осторожнее, — я попробовал убрать голову, но ещё раз задел затылком острый края камня.
Это чуть не отключило моё сознание, и я некоторое время вообще не понимал, что происходит. Только вот ноги почему-то не двигаются… Вообще их не чувствую.
Мои ладони нашарили впереди каменную шершавую поверхность. Да ну вашу ж луну, неужели мне ноги раздавило?!
— Василий! — голос пацана срывался, он явно тужился рядом, пытаясь сдвинуть огромный вес.
Я нашарил его вихрастую голову.
— Бегите… — прохрипел я.
— Нет! — одновременно выкрикнули девушка и пацан.
Я хотел со злости наорать на них, но тоннель тряхнуло, и камень, сплющивший мне ноги, шевельнулся. Приступ боли перехватил дыхание, и я зашипел, стиснув зубы.
Хотя бесился я скорее от осознания того, что теперь мне не выжить. Не та ситуация.
— Сил не хватает… — рядом причитала Эвелина.
Пацан тоже копошился под посохом чернолунницы, упираясь всем телом. Оружие трещало, не выдерживая веса — слишком тяжёлый камень.
— Дай мне сил, Незрима-а-а-ая!
Они не желали убегать. Я подставил лицо под свежий ветерок, который так и гулял под грохочущими сводами.
«Хочешь нашу силу? Возьми…»
Я улыбнулся пересохшими губами. Каков хитрец…
У меня тоже есть, чем удивить — я вообще в собаку умею превращаться. Увидели бы пацаны из корпуса псиоников, импланты бы от зависти сожрали.
А может, тут у меня получится? Тут, где в лицо уже поддувает воздух свободы?
Здоровой рукой я полез в перевязь, нашарил пальцы другой руки, и, кривясь от боли, попытался сложить их в особом плетении.
— Ярость пса, — прошептал я.
Где-то совсем рядом маячила тень собаки, я снова видел её в мельтешении пыли и грязи вокруг. А может, это уже глюки.
— Незримая, славься ты в веках! Дочь твоя верная и неразумная просит о помощи, — Эвелина и сама теперь плакала, не желая сдаваться и тыкаясь сломанным посохом под камень.
Нет, берсерк не запускался. Моё нутро рвалось, словно зверь через прутья клетки, но не могло протиснуться.
Теперь я понял — почему-то нужен свет Красной Луны. После посещения гробницы и общения с духами Борзовых мой берсерк стал запускаться только под Красной Луной.
А в подземелье, глубоко под Каменным Даром, её нет. И пусть тут сквозняк гуляет, а вот свет от луны не проникает так глубоко…
«Зато мы — тут. Возьми чуть-чуть силы, ты ведь узрел нашу мощь».
Это напоминало мне какую-то сделку с дьяволом. Не скажу, чтобы я был фанатичным верующим, но, хочешь, или не хочешь, на поле боя часто вспоминаешь о высших силах…
Тем более теперь, когда я уже столько раз натыкался на какие-то странные знамения. Сдаётся мне, там сверху и вправду кто-то есть.
— Мама! — Хромой не выдержал, прижался к моему плечу, — К маме хочу!
С другой стороны мне в щёку уткнулась Эвелина:
— Незримая, тебе отдаю свою жизнь, — как чернолунница не крепилась, но тоже разревелась, — Если на то воля твоя, то смиренно преклоняюсь.
— Бегите, глупцы, — прохрипел я.
Пафосные слова растянули мои губы в улыбку. Ну, что за идиоты? Бегите же, иначе капитская тупость вас погубит.
Нет, Тим, тут ты не прав. Капитам никогда не было это свойственно, жертвовать жизнью за других. За друзей, за страну…
Да, Тим, наша Свободная Федерация для них всегда была, как бельмо на глазу… Варвары, вырвавшиеся в космос со своими первобытными понятиями о чести, любви, долге.
Я улыбался, слушая, как рушится подземелье.
Да, мы варвары, которые вырвались в космос вместе с ядерными и плазменными дубинами. И мы могли влезть в глотку дьяволу, но своих принципов никогда бы не продали.
Кстати, про дьявола…
