— Давай свою силу, — мой шёпот потонул в грохоте камней.
В этот момент я почувствовал, что сознание сковывается, его хватает в свои липкие лапы что-то тёмное и такое могучее, что даже мой «кокон» не успел среагировать.
***
«Сила…»
Ещё на заре моего становления псиоником передо мной встал выбор, чью звериную ярость впустить внутрь?
«Берсерк — это настоящий уровень твоей подготовки, её суть, её выжимка», — говорил мне наставник, — «Что там говорят про критическую ситуацию, напомни?»
Ещё живой наставник, в тщательно выглаженной форме, смотрел на меня, будто прожигая насквозь. Седой, с краплёным ожогами лицом.
Говорят, это ему брызнуло в лицо расплавленным металлом, когда крейсер подбило капитским плазменным зарядом.
«Не отвлекаю?» — седой наставник заметил, что я мечтательно уставился на него.
Я усмехнулся. Потом меня тоже так научат накачивать взгляд псионикой.
«Ну, это…» — мой молодой голос так непривычно резонировал в моей черепной коробке, — «Короче, солдат в критической ситуации не поднимается до уровня ожиданий, а падает до уровня подготовки».
«Верно», — наставник кивнул, — «Только вот я считаю, что всё-таки мы не падаем, а поднимаемся на целую ступень эволюции».
«В смысле?»
«В прямом. Что такое подготовка?»
Я ещё полон энергии, и мне очень хочется блеснуть знаниями. Чтобы наставник понимал, что я тут не зря нахожусь, и не похож на этих… Ну, я не как другие, а умнее, быстрее, смекалистей!
«Ну, это, сейчас… Это совокупность всех сведений, навыков…» — я начал зачитывать определение, но наставник прервал:
«Своими словами!»
«Да псину твою!», — вырвалось у меня, и седой засмеялся:
«Осваиваешься, смотрю. По-нашему ругаешься.»
«Короче, без подготовки я не солдат. Не буду знать, как действовать при обстреле, не буду знать…»
«Это всё не то, Тим», — с улыбкой наставник похлопал меня по плечу, — «Подготовка — это твои инстинкты, понял?»
«Эээ…»
«Это воспитанный, правильно запрограммированный инстинкт. А инстинкт — это следующая ступень эволюции после разума, понимаешь?», — наставник вдруг показал мне ладонью воображаемый уровень, — «Вот здесь разум».
Тут он поднял ладонь гораздо выше:
«А вот здесь инстинкт.»
«Чего-то это попахивает…», — замялся я, искренне удивляясь, — «Ну, как бы человек от обезьяны произошёл, теорию же помните?»
«Теории свои можешь псу в задницу засунуть», — наставник, глубоко верующий человек, недобро усмехнулся, — «Вот ты в урановый реактор полезешь?»
«Нет, конечно».
«А сколько тупому разуму понадобилось лет, чтобы до этого додуматься?»
Я не нашёл, что ответить. Да и спорить со старшим по званию…
«Разум — он пытливый. Лезет куда не надо, и дохнет от любопытства. Разум делает ошибки, и погибает, погибает, погибает… Накапливает опыт, чтобы дать основу инстинкту. Программу для будущих поколений, понимаешь?»
Я не спорил, а седой продолжал вдалбливать в меня ненужные, казалось бы, знания.
Он говорил, что солдату не нужно знать о ядерном распаде, чтобы оценить опасность. Солдат не знает квантовых формул, не знает тонкостей ядерной физики, но точно знает — радиация убивает.
Как зверь не знает, что такое огонь. И не законы химического горения и окисления вдалбливают ему, что пожар опасен, а сотни обжёгшихся и сгоревших поколений.
«А у человека нет времени на тысячи лет эволюции, и разум даёт фундамент для нового вида инстинкта…» — наставник явно увлёкся, и я осторожно напомнил:
«Мы про берсерка вроде начали».
«Эх, молодой. Дерзкий».
Своим берсерком я потом выбрал киборга. Вот назло наставнику, который прямо фанател от диких зверей, и всё пытался внушить мне, что волчья ярость гораздо лучше и красивее.
«А медведь? Это же настоящие сила и мощь, спящая в холодных снегах ярость… Древний символ наших предков, ещё когда даже не появилась Свободная Федерация.»
Но я выбрал киборга. Если есть в мире холодная и ледяная ярость, то у робота она равняется абсолютному нулю, и тут наставник меня переспорить не смог.
А дальше были тренировки — многочисленные медитации, где я отождествлял себя с бездушной машиной, которая действует, только опираясь на заданную программу. Сотни учебных иллюзий, в которых можно было выжить, только отключив медленное логическое мышление.
Только используя навыки…
И можно было даже на сломанных ногах бежать, пока тело просто не потеряет возможность двигаться.
«Сила…»
***
Кем был охранявший Злого Вертуна Страж Душ, которого мне довелось убить перед этим, я не знал. Но мне вдруг удалось коснуться остатков его разума.
Эвелина назвала Красногорию священной… И это была правда.
Что-то надвигалось на этот мир страшной тенью, хотя это было где-то очень далеко, в необозримом будущем. Но здесь и сейчас силам зла мешали чернолунники, в большинстве своём оставшиеся только в Красногории.
В соседнем государстве, Великолунии, их почти истребили. Эта держава захватила многих соседей, и везде старалась в первую очередь избавиться от Церкви Чёрной Луны.
Чем они так насолили? Да просто Дети Чёрной Луны прекрасно видели, что творится вокруг. И молили Незримую, чтобы она остановила это.
Государь Красногории, царь Рюревский, как ни странно, раньше опирался именно на чернолунников… Он и вправду раньше им верил.
Верил до того момента, когда оба его сына погибли в распрях за право унаследовать трон.
Один сын был огняшом, магом материи. А другой — оракулом, магом мысли.
Сына-оракула поддержали Славины, а также, как оказалось, Стражи Душ. Именно эта борьба и стёрла с лица земли один из Великих Лунных родов.
Борзовы, духи которых так великодушно раскрыли мне секрет техники Пса, просто выбрали не ту сторону. Или, скорее всего, они не ожидали, что всё гораздо опаснее, и это не обычная семейная грызня.
Видимо, сын-огняш был не особо сообразительным и расторопным, раз борьба закончилась не в его пользу…
Но и сын-оракул не предусмотрел всего. А точнее, не вовремя понял, что сам он всего лишь пешка в игре, где трон Красногории — это всего лишь разменная монета. Ставки тут были намного крупнее.
Славины и вправду надеялись, что с исчезновением Борзовых они легко захватят трон. Ведь Лунный род Рюревских просто угасал, разорванный распрями, даже несмотря на то, что род Великий, а их глава сидит на троне.
