И уж тем более никаких эффектных медсестёр в этом лазарете не водилось. Да ещё и целитель бросил мне бутыль с магической мазью и велел самому втирать её в стопы, покрытые свежими, едва зарубцевавшимися шрамами.
— Ладно, — Хомяк махнул лекарю, — Покажешь ему, куда потом идти. А у меня после ночи дел невпроворот…
Он зевнул и вышел из палатки. Сивый, кивнув мне, исчез за ним следом.
Глава 9. Рыжий
Некоторое время я сидел, под внимательным взглядом усатого пухлого целителя растирая мазь. Ноги на каждое прикосновение отдавали тупой болью, но я всё равно в который раз поразился, насколько целительная магия выше нашей земной медицины.
Медицинский запах мази чем-то напоминал таблетки той «вытяжки», которая уже не раз спасала мне жизнь. Но вот консистенция напоминала обычное, густо с чем-то намешанное, дерьмо.
— Ну да, на вид не очень, — лекарь заметил, как я рассматриваю банку.
— Это «вытяжка»?
— Нэриумно-тхэлусная, ты имеешь в виду? — с умным видом переспросил целитель.
Я кивнул, а усатый только прыснул от смеха, хлопнув по коленям, потом покачал головой:
— Да откуда в нашей дыре «вытяжка»?
Я вспомнил Георгия, белобрысого громилу из поместья Вепревых. Когда мне пришлось пойти на безумие, чтобы выправить себе ногу, он снабдил меня целой коробкой этих таблеток.
Георгий после исчезновения Борзовых провёл несколько лет в Царской Армии, да ещё служил при госпитале. Вот мне и казалось, что с этими таблетками в армии полный порядок…
— На фронте, может, ещё и найдёшь «вытяжку», а здесь нет. Ну, если только у командования в карманах.
— Значит, травы?
— Попав в желудок раненого, таблетка «вытяжки» не полностью отдаёт свою силу в кровь. Смешиваясь с пищей, желудочным соком, с кишечной флорой, она выходит потом из тела естественным путём, — целитель прямо оживился, будто затронул любимую для себя тему, — Кстати, даже лучше, если раненый полностью Безлунный. Его моча так вообще несколько дней сохраняет целительные…
— Понял! — я довольно резко прервал усача, не желая слушать подробностей.
— Но травы здесь есть, не беспокойся, — поспешил добавить тот.
Я сдержался, чтобы не отшвырнуть банку с мазью, а просто отставил её в сторону, на тумбу. Схватил первую же попавшуюся тряпку и стал с остервенением оттирать пальцы.
Вашу же лекарскую псину! Чтоб вас с вашими «вытяжками»… таких умников самих надо перетирать в мазь, она тоже наверняка будет иметь целительные свойства.
— Там бочка с водой за палаткой, потом сполоснёшься, — издевательски улыбаясь, посоветовал усач, — Ты Хомяка-то, наверное, давно уже знаешь?
Я пожал плечами:
— Ну, довелось разок с ним на вскрытии Вертуна подежурить.
— Я так и подумал, — тот кивнул, — Иначе откуда обычному солдату с магом знаться?
Лёгкая усмешка коснулась моих губ, и некоторое время я просто оттирал пальцы, глубоко задумавшись. О Хромом, об Эвелине, об её таинственном одноглазом наставнике Филиппо, который сейчас обитает где-то на фронте, и который тесно связан с магическим блоком, стоящим на моей нижней чакре.
И тут, спустя пару минут, до меня дошло…
— В смысле с магом?! — не удержался я, отложив тряпку.
Целитель в это время уже взял с тумбы какую-то тетрадь и подслеповато щурился на неровные строчки. Мой вопрос застал его врасплох, и он чуть не выронил записи:
— А? — усач поскрёб лысину на затылке, — Что?
Целитель так и не понял моего удивления. Я махнул усатому: мол, всё нормально, не обращай внимания. Тот пожал плечами и опять вернулся изучать записи, только теперь достал из кармана очки.
«Откуда обычному солдату с магом знаться»…
До меня не сразу дошло, что под «обычным солдатом» целитель подразумевал явно не меня, а сержанта Хомяка.
Вашу-то лунную псину, кого тут магом обозвали? Меня?
Мог ли целитель ошибиться? Он всё же не оракул и не «духоправ».
Сам усатый толстяк, по сути, такой же маг, хотя поток псионики от него даже до Утреннего Мага не дотягивал. Но всё же следовало срочно кое-что проверить, ведь есть же поговорка, что «псаря псаря чует втихаря».
Я не спешил пока слезать с кушетки, чувствуя, как мазь начинает действовать на повреждённые, ещё не сросшиеся кости голеней и стоп. Словно микро-червячки закопошились глубоко под кожей, вгрызаясь в плоть и тут же сшивая её.
Это было больно, но прекрасно, если забыть, чем именно меня лечили. Да ещё в грязной мешковине, постеленной на кушетку, явно водились какие-то насекомые. Их я чуял задницей, как они тоже копошились в плетении волокон.
Жуткий контраст: чудеса исцеления под кожей и мерзость антисанитарии под пятой точкой. Но делать было нечего, и надо было сосредоточиться на внутреннем потоке энергии.
Я прикрыл глаза, и тренированным усилием стал сканировать энергетику. Всё вроде бы по-старому, и «Магия Вето» всё ещё присутствовала — блок, так напоминавший мне кирпич, никуда не делся.
Но что-то явно изменилось…
Я никуда не спешил и поэтому выжидательно застыл, просто наблюдая за потоками энергии.
Чёткая нижняя чакра, багровая тень второй. И даже тень третьей? Раньше я её особо-то не мог заметить, но теперь появился красноватый отсвет.
Видимо после того, как духи Борзовых открыли мне свою технику, мои способности стали довлеть к огню. Если откупорю первую чакру и освою все три, даже стану огненным Магом Первого Дня.
Начиная с четвёртой чакры, всё оставалось по-прежнему. Я мог определить оракульную лишь по золотому блику, но зато теперь луч энергии от неё сразу уходил вверх.
Затылок потеплел, показывая мне, что всё хорошо, и канал для принятия чистой, небесной псионики явно расширяется.
Интуиция поскребла мне под ложечкой, заставляя вернуть внутренний взор ниже.
Первая чакра, земная, с проклятым магическим блоком. Когда псионик работает со своей энергией, он видит не реальную картинку, а наиболее приближенный к ней вариант. То есть, мозг милосердно пытается подобрать расшифровку, чтобы объяснить, что происходит.
Мой мозг сейчас показывал, что цвет у чакры не чисто чёрный, а добавился явный красный оттенок. «Магию Вето» внутри, которую я так любил сравнивать с кирпичом, теперь можно было сравнить с… красным обожжённым кирпичом.
С треснутым кирпичом!
Поток грязной псионики увеличился, хоть и не дотягивал до того, чтоб назвать меня магом. Некоторое время я наблюдал за течением энергии, сквозящей теперь не только через щели, но и трещину. Сила потока чуть превосходила чистую, которую я получал сверху.
