Глава 7
Они молчали. Веренир внимательно рассматривал свою гостью, не забывая при этом отрезать себе внушительные куски мяса и отправлять их в рот, запивая вином и заедая хлебом. Такие колоссальные потери силы, как вчера, нужно чем-то восполнять. Обычная пища, хоть и не полностью, но тоже помогала. Исха сидела над полной тарелкой, не притрагиваясь к еде.
— Если ты не размотаешь это… — маг покрутил указательным пальцем около своей шеи, намекая на шарф, который наполовину закрывал лицо женщины. — То, весьма вероятно, останешься голодной.
Исха юмора не оценила. Она уставилась на стол, боясь смотреть на собеседника. Когда она немного пришла в себя, ее обуяло чувство ужасной неловкости. Она в замке. Ее угощает сам десница. К тому же, он спас ее от смерти. Вернее, буквально вытащил с того света. А теперь, как ни в чем не бывало, жует. Она уже и не помнила, когда в последний раз ела, но желудок даже не давал о себе знать. Наоборот, при виде еды мутило.
— Исха, послушай, — маг отложил двузубую вилку и нож, оперся на локти и положил подбородок на скрещенные в замок пальцы. — Я не для того тратил столько сил, чтобы ты умерла от голода.
Ведьма недоверчиво на него посмотрела. Но не пошевелилась.
— А для чего?
— Что?
— Для чего ты тратил столько сил на меня?
Веренир не ответил, только пожал плечами, а потом добавил:
— Прошу тебя: поешь хотя бы немного. Иначе я сейчас встану и буду кормить тебя.
Угроза подействовала. Исха не поняла, шутит мужчина или говорит серьезно, но на всякий случай взяла в руки приборы и немного сдвинула с лица шарф. В нем было не только невозможно есть, но и довольно трудно дышать. Конечно, так стали видны ее шрамы, но, кажется, деснице до них не было никакого дела.
— Умница. А теперь скушай кусочек за доброго дядю десницу.
Женщина кашлянула, маскируя смешок. Она отрезала и наколола на вилку немного мяса и кусочек репы и, отправив все в рот, начала старательно пережевывать. Да, приготовлено выше всяких похвал. Блюдо было приправлено чем-то незнакомым, но очень вкусным. Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. Только сейчас она поняла, насколько проголодалась. Дело пошло на лад. Веренир удовлетворенно ухмыльнулся и продолжил собственную трапезу.
— Как Григ? — робко поинтересовалась гостья.
Ей показалось, что в глазах собеседника вспыхнули недобрые огоньки, но это длилось лишь миг.
— Жрец пришел в себя, не волнуйся, его жизни ничто не угрожает.
— А ты с ним уже говорил?
— Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов? Это я должен спрашивать, а ты — отвечать, — теперь взгляд десницы точно не отличался дружелюбием. Исха опустила глаза.
— Прошу прощения, господин десница…
— Давай так: ты расскажешь то, что интересует меня, а потом я постараюсь удовлетворить твое любопытство, — смягчился он. Женщина чуть заметно кивнула.
— Расскажи, что произошло, пожалуйста. В деталях. Я, конечно, в общих чертах уже в курсе событий, но хочу услышать твою версию.
— А ты разве не можешь просто прочесть мои мысли? — удивилась ведьма.
— Нет, — без обиняков ответил Веренир. — Это невероятно редкий дар. К тому же, все чтецы рано или поздно лишаются рассудка. Не хотел бы я в своей голове слышать чужие голоса. А ты разве можешь?
Она отрицательно покачала головой. Тарелки были уже пусты. Веренир встал и подал руку Исхе. Та безропотно приняла приглашение и вместе с хозяином покоев подошла ближе к камину, в котором язычки пламени лениво облизывали единственное полено. При взгляде на огонь Исха почувствовала, как сердце пропустило удар и забилось быстрее. Но она сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась. Здесь безопасно. Пока что. Десница кивнул Исхе на одно из двух кресел, стоящих в нескольких шагах от очага. Ведьма присела. Хозяин покоев подкинул дров и последовал ее примеру. Шло время. Исха молчала, мужчина ждал.
— Я могу задать только еще один вопрос? — как-то вдруг напряглась она.
Он без тени улыбки кивнул.
— Я под стражей? Или свободна?
Веренир задумчиво погладил пальцами короткую бороду.
— А это будет зависеть от того, что ты скажешь. Но не советую мне врать. Мысли, может, я и не читаю, а вот ложь чувствую.
Ведьма тяжело вздохнула и рассказала о событиях злополучного дня.
— Так что если ты хочешь знать, я ли убила ту девицу, ничем не помогу, потому что сама этого не знаю, — заключила она свой рассказ через некоторое время. — Могу лишь с уверенностью сказать, что нарочно ничего для этого не делала.
Она устало откинулась на спинку мягкого кресла, обитого все тем же пурпурным бархатом, что и в ее спальне. Молчание затягивалось. В какой-то момент Исхе показалось, что десница вот-вот позовет стражу, и ее уведут в темницу. Женщина начала покусывать губы, не замечая того.
— Что ж. Я тебе верю, — спустя вечность, как показалось ведьме, вынес вердикт Веренир. — Ты хочешь уйти?
— Я… — Исха запнулась. — Я не знаю…
Маг повернулся к собеседнице и внимательно посмотрел ей в глаза.
— И куда ты пойдешь? Твоего дома уже нет, забыла? А даже если что-то осталось, неужели ты вернулась бы к этим людям? — лицо его сейчас выражало крайнюю степень отвращения. Ведунья покачала головой.
— Я была бы рада все забыть, но, боюсь, эти воспоминания будут преследовать меня до конца дней.
— Будь моей гостьей, пока не решишь, что делать дальше.
— Это было бы очень неудобно… — замялась Исха.
Веренир снова смотрел на огонь.
— Я настаиваю, — твердо добавил он, не глядя на нее.
— А Григ? Что будет с ним?
Веренир на мгновение поджал губы.
— А что будет с ним — решать не мне. С точки зрения закона он не сделал ничего дурного. Наоборот — пытался спасти женщину из огня.
— Ведьму, — поправила его Исха. — Пытался спасти ведьму.
— Пусть так, — согласился Веренир. — Это ничего не меняет. Формально перед великим князем, который олицетворяет правосудие, мы все равны.
Исха издала звук, похожий на короткий смешок.
— Его судьбу решит жречество. А мне больше ничего от него не нужно, я узнал все, что хотел.
Исха всем корпусом повернулась в Верениру. Он это заметил, однако упрямо не поворачивал головы к своей собеседнице, смотря на последний оставшийся язычок пламени.
— Господин десница…
— Веренир, — перебил он. — Называй меня Верениром. Тошнит от этой официальности.
Исха набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду.
