— Как же хорошо! — медведь не скрывал своих эмоций, прильнув губами к широкому листу лопуха, выпивая не успевшую стечь с него влагу. — Подойди ближе, я помогу.
Чародейка послушалась и тоже, хотя не совсем ловко, принялась утолять жажду.
— Мы постоянно ходим вокруг да около, остерегаясь затрагивать не совсем приятную тему… — заговорила она спустя некоторое время. — Я считаю, что нам нужно это сделать.
Сарвилл молча смотрел куда-то в неподвижную и спокойную чащу и искренне не хотел начинать этот разговор. Он не знал, чем закончится эта история, хочет ли он слышать мысли принцессы и сможет ли дать ей то, чего она попросит. Сейчас он сам не понимал, что ему нужно.
— Сарвилл… — Лиана дотронулась до его плеча. Странник обернулся. — Скажи мне, что ты чувствуешь?
Он смотрел на нее, не произнося ни слова. Его взгляд был стеклянным и бездушным, менялся на холодный, а затем все, что до этого отражалось в его глазах превратилось в отчаянье и он взорвался.
— Ли, ты отказалась иметь со мной дело, как только появилась первая преграда, да ещё и наговорила всякой дряни! Что я должен сейчас тебе сказать?
— Милый, тогда у меня не было выхода! Ты бы потребовал объяснений, захотел бы долгого разговора, но времени ни на то, ни на другое не было, на кону была твоя жизнь.
— А как на счет «Сарвилл, тебе нужно убираться из города, на тебя охотится мой сбрендивший папаня и его придворная змея. Больше времени на объяснения нет, но я люблю тебя и, если ты меня тоже, не спрашивай сейчас ни о чем, а просто доверься мне и беги».
Глаза волшебницы наполнились слезами.
— Потом я нашла еще бесконечное количество слов, которые стоило сказать, я знаю. Но тогда я не смогла придумать ничего лучше, прости… — она закрыла ладонями лицо.
— Ты же понимаешь, что, находясь под арестом, я не мог выкинуть из головы всю эту ситуацию? Я не понимал, что происходит и та, которую я любил, оказалась просто госпожой из Шаарвиля.
— Любил?
Сарвилл не ответил. Он думал о том, что сейчас чувствует к Ноэми, и это казалось ему чем-то настоящим, чем-то что его действительно притягивало и заставляло желать. В то же время ему было не по себе от мысли, что Лиана осталась совсем одна — без семьи, дома и даже тех проклятых попугаев, которые канули в лету под Девичьей Горой вместе с королевскими паладинами. Странник — единственный кто остался у королевской дочери. Он и этот лес, окружающий их сейчас и проглатывающий каждое слово, вылетающее из их уст. Лес, который словно гадюка сначала подкараулил путников, потом умиротворил своим покоем и тишиной будто впрыснув в их тела яд, а теперь заглатывает их прежних, целиком, не оставляя ни капли правды, той что они знали друг о друге ранее.
— Я просто жил дальше, Ли…
Чародейка хотела сбежать, но бежать было некуда. Она разозлилась на себя, на него, на каждый лист в этом лесу. Странник подошел и крепко обнял ее.
— Я не знаю, что будет дальше. Я не хочу тебе лгать и обещать то, чего исполнить не смогу. Давай просто начнем сначала.
Кусты неестественно колыхнулись. Сарвилл поднял голову и осмотрелся. Стрела, вылетевшая из неоткуда воткнулась в дерево позади них. Наконечник глубоко спрятался в коре дуба. В воздухе засвистело еще несчетное количество стрел, но все, словно нарочно летели мимо.
— Белокожие, — женский голос на ломаном общем языке доносился отовсюду. — Убирайтесь из нашего леса.
— Дриады, — шепнул Сарвилл и спрятал принцессу за спину.
Но он не успел даже смекнуть, что будет делать дальше. Кто-то схватил его за затылок и ударил о толстый сук, торчащий спереди.
***
Кроны деревьев впивались в наполненные влагой тучи, облака готовы были вот-вот разорваться и выплеснуть наружу скопившуюся внутри воду. Сильный ветер срывал листву с секвойядендронов — гигантских деревьев, в высоту достигающих пятидесяти саженей.
Вокруг не было ничего — сплошная чаща, утыканная могучими секвойядендронами, которые вырастали и набирались здесь сил не один миллениум, а ствол одного такого дерева не смогла бы обхватить и дюжина человек, схватившаяся за руки.
Это была поляна дриад, облагороженная лесными женщинами и пригодная для спокойной и умеренной, отставшей от цивилизации, жизни. Земля между величественными стволами, тянущимися к самому небу, была хорошо утоптана, а к коре каждого дерева каким-то искусственным образом, вероятнее всего, магией, были прикреплены толстые ветки, которые в другой ситуации сгодились бы для добротного костра, но сейчас служили чем-то вроде ступеней, превращающихся в высокие лестницы, ведущие к самым вершинам.
Там наверху были сооружены крохотные домики, способные укрыть от дождя и обеспечить крепкий сон, но не более — на вид, внутри не было места даже для свободного разворота. Те же секвойядендроны, которые были еще совсем молоды и лишь слегка походили на своих гигантских собратьев крепко удерживали нечто вроде лежаков на своих ветвях.
Сарвилл очнулся, когда его голова в очередной раз подскочила, на одном из торчащих корней и в очередной раз рухнула на землю, вызывая боль в затылке, тут же расползающуюся по вискам. Он видел, как две с виду хрупкие девушки, схватив его за ноги, волокут за собой, преодолевая необычное поселение дюйм за дюймом и переговариваясь о чем-то на незнакомом ему языке. Медведь повернул голову направо — одна из лесных женщин тащила принцессу совсем близко, но та, в отличие от него, до сих пор была без сознания и не просыпалась даже тогда, когда ее испачканные серебряные волосы цеплялись за растущую повсюду флору. Странник попытался заговорить, но тщетно, что-то парализовало его тело, вплоть до языка, и ему оставалось только наблюдать.
Вся чаща была заселена не хуже любой столицы. Кто бы мог подумать, что среди цивилизованных стран и городов еще найдется место целому поселению мужененавистниц. Жизнь не оставляла владения дриад даже в сумерки. Кто-то мастерил очередную лестницу в небеса; кто-то оттачивал свое мастерство владения луком и выстреливал стрелу за стрелой в мертвое дерево, когда-то пораженное молнией, но до сих пор полезно служащее своим хозяйкам; кто-то стачивал новые стрелы; возвращался с полными руками ягод и грибов; плескался в небольшом, но глубоком озере; просто наблюдал за закатом и его отражением в воде; а кто-то тащил незваных гостей и нарушителей спокойствия леса, вызывая у остальных неимоверный интерес и возбуждение. Реагировали так, конечно, не на чародейку, которая в будущем могла остаться здесь одной из них, а на мужчину, жадно озирающегося по сторонам, рот которого был скривлен онемением. Каждая знала, что возможно сейчас настанет ее время понести дитя, а затем прикончить незнакомца.
— Thasa faninelle mona. — Произнесла одна из дриад, и нога Сарвилла шлепнулась на землю, вслед за первой. Чародейку оставили рядом с ним, и теперь он чувствовал ее слабое дыхание.
Лесные женщины перекинулись еще парой слов и затем скрылись из виду, вернувшись позже еще с одной мужененавистницей. На вид по годам той было не больше, чем остальным — пятнадцать, от силы шестнадцать лет. Все ее тело было разрисовано одной сплошной татуировкой, которая, подобно дереву, отбросившему свои ветви и корни по всей плоти дриады, скрывала истинный цвет кожи девушки, показывая лишь крохотные ее части. Красивые рыжие локоны длинных волос нарочно спадали прямо на оголенные аккуратные юные груди, пряча за собой соски, однако все остальные прелести женского тела были прикрыты исключительно темно-зеленой татуировкой.
