— Ты ведешь меня на смерть, верно? — спросила жена конунга, гордо выпрямившись на коне и прижимая к себе одной рукой напуганную девочку.
Старый воин сжал губы, на мгновение зажмурил глаза, но промолчал и не обернулся.
— Пожалуйста, Йарок. Окажи мне последнюю услугу.
— Ты же знаешь, здесь нет моей власти. Не заставляй мое старое сердце еще сильнее обливаться кровью.
— Спрячь Ноэми.
— Что? — Йарок удивленно обернулся, но не остановил коня.
— Защитники просили моей смерти, верно? Ты приведешь им меня, но прошу тебя — спрячь девочку.
— Хорошо, — неуверенно согласился Йарок. — Дай ее сюда.
Эстарада приоткрыла одеяльце, еще раз посмотрела на ребенка, и слезы еще сильнее побежали по ее щекам. Она крепко обняла дочь, приглаживая ее длинные черные волосы. Старый воин остановил лошадь.
— Я люблю тебя, Ноэ. — Чародейка обнимала дочь, казалось, пытаясь отдать всю свою любовь каждому участку ее маленького тельца.
Лицо Ноэми перекосилось — гримаса ужаса и безграничной печали наползла на него. Большие мокрые глаза вопрошающе глядели на мать, а маленькие ручки сильно, насколько это было возможно, вцепились за ее шею.
— Я не хочу. Не хочу. Не хочу. Не хочу, — запричитала девочка и замотала головой.
— Чего ты не хочешь, глупенькая? — Эстарада нежно улыбнулась и стерла слезы сначала со своих щек, а затем с ее. — Я скоро вернусь. Посмотри на дядю Йарока. Ты же помнишь его?
Девочка кивнула.
— Тебе же всегда нравилось играть с дядей Йароком, правда?
Девочка вновь согласилась, скорее из-за доверия, а не из-за того, что действительно помнила о времени, проведенном с седым воином.
— Сейчас ты пойдешь с ним и будешь во всем его слушаться, пока я или папа не придем за тобой. Поняла?
Уже не так энергично, но Ноэми вновь покивала матери, до сих пор глядя испуганными глазами по сторонам.
Воин аккуратно принял ребенка, подозвал кого-то из идущих следом и приказал спрятать ее.
Эстарада тихо всхлипнула и произнесла:
— Поклянись, что будешь защищать ее до самой смерти, Йарок. Поклянись!
— Она в безопасности, Эстарада, — ответил старый воин и вновь опустил голову.
***
Ноэми очнулась в маленькой комнатушке, весь пол в которой был залит водой, с потолка падали огромные капли, а посиневшие бездыханные тела рыцарей в красивых серебристых доспехах лежали, прибитые к стенам чем-то неведомым. Девочка провела по ним испуганным взглядом и вновь забилась в угол.
Так прошло некоторое время. Ноэми сидела, обхватив собственные колени, до тех пор, пока страх сам собой не растворился в воздухе и не покинул помещения за неимением подогревающих его событий. Девочка медленно поднялась, отлепила сырой подол платья от ножек и на цыпочках зашагала к выходу.
Она старалась ставить свои босые ноги в места, где не было сыро, и тем более избегала пространств, где вода была перемешана с ярко-красной жижей. Несколько времени назад еще можно было разглядеть упавшие со стен чучела животных, убитые тела рыцарей, лужи, перемешанные с кровью, и оружие, выпавшее из рук мертвых, но сейчас, с наступлением темноты, все это еле проглядывалось, поэтому Ноэми приходилось ступать еще более осторожно, чтобы случайно не замараться, а тем более не разбудить кого-нибудь из тех, кто спал в этот самый момент, по ее мнению, недостаточно крепким сном и, скорее всего, желал ей чего-то плохого.
Как только она попала в следующую комнату, стало светлее. Тут совсем не было сыро и надоевший звук падающих капель пропал, словно освободив ее разум от оков. Она медленно, боясь спугнуть кого-то или что-то, повела взглядом из одного угла комнаты в другой. Казалось, она могла бы осмотреть всю комнату за мгновение, но страх, почувствовавший беспокойство девочки, вновь вернулся и не позволял делать движения хотя бы чуточку резче.
Скомканная медвежья шкура. Факел. Раскиданная деревянная посуда. Дядюшка Йарок.
— Дядюшка Йарок! — вскрикнула Ноэми и подбежала к старому воину, позабыв об осторожности.
Она схватила его за руку и что есть мочи принялась дергать, пытаясь пробудить пожилого мужчину.
Северянин долгое время лежал неподвижно, но затем откашлялся и схватил ее за руку.
— Ти… — он попытался что-то сказать, но стал задыхаться и умолк.
Ноэми смотрела на дядю несколько минут испуганными глазами, не в силах сообразить, чем ему можно помочь, и лишь заплакала от невыносимой тоски по прежнему дяде Йароку.
— Тише, девочка, — наконец получилось выговорить у него. — В тебе есть та сила, что была… в твоей матери. Я умираю. После таких ран, что нанесли мне защитники, не живут. Тебе нужно бежать с севера. Беги в Творс. Слышишь? Там о тебе позаботятся.
— Я не хочу в Т… Т…
— Творс. Запомни! Творс!
Старый воин вновь зашелся кашлем. С каждой секундой он дышал все глубже и кашлял все сильнее, разбрызгивая кровь по комнате, попадая на лицо маленькой девочке, пока в конце концов вдруг не перестал двигаться.
Очень осторожно и со слезами, стоящими у нее в глазах, Ноэми подергала руку северянина, с которым жила все последнее время, затем обняла его и рыдала до тех пор, пока не заснула.
С того утра, когда мама пообещала вернуться за ней, миновало уже несколько дней ее рождения. Дядюшка Йарок заботился о девочке, рассказывал на ночь разные истории, учил обращаться с луком, заставлял работать в огороде, ругался, когда она капризничала и отказывалась что-либо делать, но всегда был ласков и после любой ссоры приходил к ней и дарил вновь выстроганную куклу, увидев которую Ноэми прощала все обиды и несколько дней слушалась дядю беспрекословно.
Поначалу она докучала старому северянину вопросами про мать и отца, расстраиваясь из-за того, что они бросили ее, ставила вопросы ребром, на которые у седого воина не было ответов, пока в конце концов не услышала:
— Послушай, Ноэми. Я поклялся Грому, что расскажу тебе все только тогда, когда ты станешь мудрой девочкой. А быть мудрой — значит набраться терпения и научиться считать. Как только ты досчитаешь до пятисот дней, прошедших с этого дня, когда ты в последний раз задала мне вопрос о родителях, я тебе все расскажу.
— Но я не умею считать до… этой циферки.
— Вот и научишься. Каждый день ты будешь подходить ко мне, а я буду сообщать тебе ту цифру, которая следует за прошлой, и, как только я скажу пятьсот, тогда-то ты и станешь мудрой девочкой и потребуешь обещанного ответа.
С тех самых пор, когда Ноэми хотелось задать вопрос о родителях, она подходила к старому воину и спрашивала, какой сегодня по счету день с того самого разговора, и дядя Йарок, сначала спросив, какой была предыдущая цифра, сообщал следующую. Когда в плохом настроении Ноэми не выдерживала и, разгневавшись, спрашивала о том, почему родители не приходят за ней, счет начинался с начала.
