Много успел сделать молодой император за свой век, думал старик. Быть может коварная случайность, когда все другие наследники погибли и не была случайностью вовсе? Божье проведение, призванное сделать из Творса ту великую страну, которую он видел теперь перед собой.
Погрузившись в свои, мысли немой не заметил, как стал частью толпы, которая неспокойно топталась у сцены, прячась от лучей дневного солнца под голыми ветками Великого Древа.
На сцену вышел дряхлый старик, подобный ему и начал вещать:
– Жители Творса! Приветствуйте Лиану Уйлетан – дочь неподражаемой Антины, внучку доблестного Торла и племянницу великого Драго Уйлетана!
Толпа загудела, зааплодировала и засвистела.
Этот старик короновал Драго Уйлетана, подумал немой. Уже десяток из рода Уйлетанов канул на тот свет, а он продолжает нести службу, словно призрак, не знающий покоя.
Принцесса Лиана, облаченная в длинное платье, взошла на сцену и поприветствовала народ.
Дочь Антины Уйлетан повернулась к Великому Древу и положила руку на исполинский ствол.
– Одна жизнь. Одна любовь. Одна страна. Одна верность. Три реки впадают в одно море. Одно древо кормит много людей. Холод, когда по отдельности. Тепло, когда вместе. Сила в движении. Слабость в грехе. Юность осторожна. Старость надежна. Век за веком. Тень за рассветом. Ночь или день. Все до единого. На благо народа. Клянусь.
Толпа была готова начать ликовать, но Магистр Туамон, облаченный в длинную белую рясу с красными лентами на рукавах, поясе и подоле поднял руку и заставил всех замолчать. Он взял с пьедестала кинжал и воткнул его в кору Великого Древа. Жидкость полилась наружу, спускаясь по стволу. Советник императорской семьи обмакнул в нее пальцы и обмазал волшебнице, которая уже стояла на одном колене, лоб и щеки. Затем положил кинжал на место, взял оттуда золотой кубок, украшенный рубинами, и поднес ко рту повелительницы. Лиана выпила содержимое залпом.
Затем Туамон указал потомку древнего рода сесть на трон, спинка которого извивалась четырьмя шеями драконов, а их головы возвышались над ее пышными серебряными волосами. Он взял с пьедестала корону из белого золота, усыпанную драгоценными камнями – синими, зелеными, янтарными и серыми и под абсолютное безмолвие зрителей возложил ее на голову чародейки.
– IslaladeViergenal! Да здравствует королева!
Толпа взорвалась овациями. К небу полетели шляпы, дамские шапочки и другие головные уборы. Немой старик поднял над головой палку, на которую опирался весь проделанный путь и принялся вопить, что было мочи во славу нового правителя.
Глава 7
Сарвилл стоял снаружи, перед воротами в Нордхолл у моста, который ложился через широкое бездонное ущелье и вел в крепость. Ноэми вышла к нему, придерживая капюшон от того, чтобы ветер не сорвал его с головы.
– Я жду здесь уже несколько часов. Ты уверена, что гости должны приехать сегодня?
– Несомненно, – она сверкнула светом своих васильковых глаз. – Странно, что в целой куче твоих книг не написано о правилах этики и званых обедов. Даже если кто-то приехал заранее, он остановился на ближайшем постоялом дворе, чтобы не прибыть раньше назначенной даты.
Странник растер ладони и покачал головой.
– А как же король гномов?
– Гномы — это скорее исключение из всех правил. Можешь не проверять на них правильность своих суждений. Скорее всего половина твоих гостей пересеклась в какой-нибудь корчме по пути в Нордхолл.
– Надо было одеться потеплее… – посетовал медведь.
– Кажется я кого-то вижу…
Далеко по белоснежному склону тянулся длинный конвой. Здоровые черные кони рыхлили копытами снег и пробивались на самую вершину.
– Ты видишь кто это, Ноэ? Что за изображение на знаменах?
– Разломленный пополам корабль. Это мой отец. – Произнесла чародейка.
– Раньше я бы отпустил шуточку про моего будущего тестя, – улыбнулся Сарвилл.
– Теперь ты можешь написать печальную балладу про любовь на ту же тему, – ответила Ноэми, но не улыбнулась собственной остроте в отличие от медведя.
– Ох, если бы у меня к этому была хоть капля таланта и способностей…
Укутанные в белое покрывало склоны играли солнечными лучами ослепляя ждущих у ворот медведя и чародейку. За спиной во всю отстукивали молотками рабочие и ремонтировали очередную прохудившуюся крышу – Сарвилл не помнил было ли в Нордхолле так тихо, чтобы хотя бы день никто не стучал, не пилил и не бранился по поводу очередной внезапной настигнувшей его заусеницы.
– Конунг, – Сарвилл протянул руку сидящему в санях Искраду. Тот ответил.
– Рад тебя видеть, медведь. Я вижу найти крепость, не составило труда. Со стороны она кажется такой же неприступной, как в былые годы.
– Изнутри она выглядит менее грозно. В любом случае это отличное пристанище. Еще раз спасибо за него, конунг. Я вижу, вы взяли этого пса с собой?
– Это пес твоей советницы, странник. И он оказался совершенно обычной собакой, разве что имеет привычку объедаться мясом и другими лакомствами со стола, а потом оставлять все это неподалеку в не до конца переработанном виде.
– В таком случае лучше будет сегодня запереть его в комнате, потому что мы собираемся пировать от души, – ответил медведь и расплылся в широкой улыбке.
Чародейка наградила животное загадочным взглядом и сказала:
– Он все понимает. Просто некоторые вещи ему стоит объяснять немного выразительнее.
– Рад вновь увидеть тебя, Ноэми.
– И я, отец, – холодно ответила она. – Слуги проводят вас до конюшен, а оттуда до комнат, в которых вы будете пребывать до конца Свободного Конвента.
– В мои планы входит выпить с тобой меду, девочка. Ты не откажешь старику?
– Конечно нет. Но сначала дела.
– Как скажешь. Ведите, – конунг крикнул слугам, что уже держали лошадей за поводья.
Прибывшие с севера люди скрылись за высокими дверями ворот.
– Ваши отношения с отцом не самые теплые, – заметил медведь.
– Он стал мне отцом не так давно. К тому же в моем возрасте становиться дочерью уже не так просто – он существует, чтобы обзаводится своей семьей, а не примыкать к прежней.
– Раньше я бы отпустил неплохую шутку про развитие наших с тобой отношений и про возможность тебе избежать близкого общения с отцом каким-нибудь подобным образом.
– И я, несомненно, фальшиво бы улыбнулась в ответ, – уголки губ чародейки потянулись к верху.
Странник заулыбался, а потом его лицо вдруг сделалось серьезным.
– Чьи это знамена?
Ноэми прищурилась, чтобы солнце не мешало ей разглядеть коня, встающего на дыбы.
