В этот момент нам принесли завтрак. Кофе не было вообще. «Машина сломалась!» – пояснил официант, отводя глаза. Мы поняли, что хитрые итальянцы поят вгрызшегося им в печень Якова нашим кофе.
…На пляж мы спускались на лифте. Открывается дверь – и ты сразу, как в кино, попадаешь в другую реальность. Под ногами – раскаленная галька, хоть яичницу жарь. Под полосатыми зонтами – лежбища краснокожих туристов. А в двух шагах от них уже призывно шуршит море, катая белым языком прибоя разноцветные камешки.
Именно об этом я мечтала в своей поликлинике, когда на очередной планерке шеф бубнил о том, что клиентов нужно обслуживать быстро и дорого.
– Не забывайте! – вещал он. – Это вам не социальная больничка! Пациент должен почувствовать наш высокий уровень по цене назначенных вами процедур! А вы, Елена Александровна, по 15 минут с больными беседуете, а назначаете какие-то аллерго-пробы за три копейки! Разве можно так лечить?!
В такие моменты мне и хотелось нырнуть в какое-нибудь море. Ну или утопить в нем шефа.
Машка тоже намучалась в своей газете: желающих пиариться в допотопных бумажных изданиях становилось все меньше, и ее начальница съедала раз в квартал по сотруднику. Сейчас кольцо сжималось вокруг Машки. Поездка за полцены была просто подарком судьбы.
О, как мы ждали этого отдыха!
И дождались.
…Яков вынырнул из волны, когда нас можно было брать голыми руками – мы заходили в воду по острой гальке.
– Девочки, сегодня вечером едем в Читару! Я все узнал! Там рыбацкая деревушка и можно дешево поесть свежего тунца.
– Да тунца здесь в любом ресторане дают! – заметила Машка.
– Это не то! Там его разделывают на твоих глазах. И главное, стоит – копейки! Ко-пей-ки!
– Да-да, мы подумаем! – прервала его Машка, и мы обе нырнули в воду с головой.
Вечером мы выбегали из отеля, как солдаты под обстрелом. Бросками от одной точки до другой, лишь бы не встретиться с соседями.
* * *
…Амальфи пах жаренными на гриле кальмарами, саунно-горячими камнями и лимончеллой. Лимоны здесь были везде: их рисовали на футболках, полотенцах, тарелках, платьях, они косили желтыми глазами с пузатых бутылочек в витринах, подмигивали со всех стендов с магнитиками и, конечно, растекались по горлу ароматным щекочущим горло ликером, который вам плескали в рюмочки в каждом заведении.
Зазывалы в колоритных костюмах тащили туристов к выставленным на льду серебристым рыбам и тазам с запятыми мелких креветок.
На третьей таверне мы позорно пали, так и не дойдя до ресторана у моря.
Просекко защекотало горло холодными пузырьками, длинные змеистые спагетти ди маре воздвиглись горами на гигантских тарелках, ощетинившись броней черных ухмыляющихся щербатыми пастями мидий…
– Любите ли вы Италию, как люблю ее я? Нет, вы не любите Италию… – повторяла я спустя три часа заплетающимся языком, с трудом взбираясь вверх к нашему отелю.
Яков стоял у входной двери. На руке у него висела полуобморочная девица с зеленоватым лицом кикиморы: я поняла, что ее укачало в автобусе.
– Да, девочки, вы молодцы, сэкономили на дороге! – затараторил Яков, перегораживая нам вход. – Представляете, в этой Читаре такие же цены! Ну, я сказал, что я из народного ресторанного контроля! Вызвал директора таверны. Пригрозил, что всех выложу в Интернет. И мне таки сделали скидку! – он бросил на нас победный взор. – Зато потом! О! Мы пошли на местный рынок. А там все дают пробовать. Представляете? Оливки, сыр, вино – все! Бесплатно! Мы так напробовались! До отвала! Никакого ужина не надо!
Увидев наши кислые мины, Яков спохватился:
– Нет, я и в номер кое-что купил! Специально для вас! Шампанское и дыню!
И муки, пережитые им при этой разорительной покупке, проступили на лице горестными складками. Даже я оценила его размах – в переводе на нормальный язык это было все равно, что купить квартиру и яхту двум случайным соседкам по гостинице.
– Ну что, девочки, пойдем к нам, накатим?
– Не получится. Нам завтра на экскурсию рано вставать! – сказала я.
– Но ведь я уже все купил?! – изумился Яков. – И у меня для Маши есть такой скандальчик! Розан, а не скандальчик! Ее газета миллион за него заплатит!
– Сейчас все наоборот: газетам платят, чтобы скандальчики публиковать! – проворчала Машка и движением бедра отодвинула от двери Якова вместе с его полуобморочной спутницей.
– Чего ему надо? – бубнила Машка, когда мы скатывались вниз по лестнице. – Я понимаю, когда мужики клеятся втайне от жен и любовниц. Но чтобы вот прямо на ее глазах?
– Мне кажется, его не ты возбуждаешь, а твоя газета. Как думаешь, девица – жена или любовница?
– Конечно, любовница! Из подчиненных. Терпит и молчит.
Вечер мы решили закончить у себя на террасе с подаренной отелем бутылочкой вина. Но не успели ее достать, как в дверь отчаянно забарабанили:
– Ма-ша, Ле-на! Але!
– Я быстро разденусь и лягу в кровать! – шепотом предложила Машка.
– Думаешь, Якова отпугнет вид раздетой девушки в кровати?
– Откройте! Вы здесь? – продолжал он биться, как шмель о стекло.
– Придется открыть, – вздохнула я.
Яков стоял на пороге в одних боксерских трусах. Он пытался втянуть волосатый белый живот и поигрывать чем-то вроде мускулов, надежно скрытых по-обезьяньи обильной растительностью.
– О, вы дома! – светски удивился Яков, как будто это не он только что чуть не выломал дверь. – Ну что, по шампусику? – при этих словах он попытался просочиться к нам в комнату через узенькую щелку.
– Мы хотим спать! – закрыла Машка лазейку собственным телом.
– Спать?! Когда можно выпить шампанского даром?
Но я уже захлопывала дверь, приговаривая:
– Завтра! Все завтра!
Я не знала, что никакого завтра у Якова с шампанским уже не будет…
Машка рулит!
Утром мы помчались на причал, чтобы успеть на катер до Капри. Надо же увидеть, где жил наш пролетарский Буревестник, выкликавший бурю на головы несчастных россиян.
…Палуба была набита пассажирами, как метро в час пик. Чтобы найти свободное место, Машка нырнула под какие-то заградительные веревки и уселась на лежащие бочки. Я только пристроилась рядом, как из открывшейся каюты возник симпатичный итальянец в морской форме:
– Здесь пассажирам нельзя!
– Да разве мы пасссажиры! – сказала Машка, обволакивая мужика лучистым взглядом. – Мы морячки! Вы знаете, что Москва – порт пяти морей?
– В Москве есть море? – удивился итальянец.
– Нет, моря нет. А морские порты есть! Так у нас на плакате в парке написано. Загадочная русская душа! Как вас зовут?
