Полгода назад он сказал:
– Давай так: отпраздную юбилей – и разведусь. Начнем с тобой все сначала!
И она честно ждала.
Полинка – это был удар под дых. Подлый обман. Так не делают.
Какая-то ссыкуха малолетняя – и вся Тамаркина будущая жизнь должна лететь к черту? Она споет на юбилее слезливую арию Чио-чио-сан – и пожелает ему счастья с новой возлюбленной? А два с половиной года ожидания просто выкинет на помойку?
Ну уж нет! Не знает он Тамаркиного темперамента. До конца не знает.
Она все придумала. Он увидит. Все увидят. Ее нельзя злить. С такой гремучей смесью в крови обиды не спускают.
Съезжалися к загсу трамваи
Когда настал великий день, солнце, как нарочно, то пряталось, то жалило лучами сквозь просветы в клокастых тучах. По морю гуляли волны, а ветер сдувал с них белую пену, как с кружек пива.
Тревожная была погода. Под стать моему настроению.
Я физически ощущала, как вместе с тучами вокруг сгущается чернота.
Женщины на вилле были взведены, как спусковые крючки. Любая могла выстрелить. Или стать жертвой.
Я думала об этом, сидя на корме шикарной белой яхты и вцепившись в поручни: в каюте меня укачивало. Машка как ни в чем не бывало попивала свое любимое просекко: матрос разнес бокалы, как только мы отчалили к виднеющимся вдали островам Ли Галли. Роберто рулил накренившейся яхтой и косился в вырез Машкиного платья. Я еще раз оглядела нашу странно одетую компанию.
…Утром к нам постучали, женский голос за дверью сказал:
– Откройте, пожалуйста. Игорь Михайлович просил вам передать…
– Вставай, Ленка, нам рикотту с крысиным ядом принесли! – пробурчала Машка.
Но горничная протянула два объемных пакета.
В пакетах были платья.
Мне досталось легкое, невесомое, похожее на жемчужную паутину с пышной оборкой до пола. Машке – длинный темно-фиолетовый сарафан, подчеркивающий грудь. Где-то я уже видела такие наряды.
– Офигеть! – уставилась Машка на себя в зеркало. – Ты поняла? Это же платья с фресок! На вилле мистерий! У тебя – невесты Диониса. У меня – тетки, которая чего-то там омывает.
– Я не хочу участвовать ни в каких мистериях! – возмутилась я.
– А придется! – хмыкнула Машка. – Ладно, не бойся! Не думаю, что Красовский будет заставлять кого-то силой. Не понравится – уйдем.
– Куда ты уйдешь с острова?
– Да ладно. Там будет его дочь. Вряд ли он устроит вакханалию по полной. Ну, хочется мужику экзотики. Ярких переживаний…
– Ага, дома ему ярких переживаний не хватает…
Теперь я рассматривала наряды остальных гостей на яхте. Эльке горничная принесла золотой балахон, который никак не сочетался с объемной пляжной сумкой в якорях – несчастная Эля везла в ней ноутбук, чтобы показать что-то Власику. На наши расспросы она обреченно махнула рукой:
– Не хочу сейчас говорить, простите, девчонки! Вы были правы.
Ирэн, которую мы видели на первом ужине у Игоря, и еще две незнакомые молодые женщины были в ниспадающих ярких туниках, их мужья – в тогах поверх светлых брюк и белых рубах.
Анжелке не нравился ее зеленый холщовый хитон, который делал ее похожей на кикимору.
– Я искала лейбл. И не нашла! Это даже не Мисони, это не знаю что! – перекрикивала она шум ветра.
И только Соня отказалась участвовать в маскараде и явилась в очередном коротком платьице с кактусом, блестками-цветочками около глаз и в любимых черных ботинках. В нашей компании она напоминала инопланетянку.
Около островов яхта опасно накренилась: показалось, мы сейчас долбанемся о скалы. Но матросы забегали, спустили парус. И мы завернули в невидимую с моря узкую бухточку – там уже болталось штук десять яхт и катеров. Ветер сразу стих, и волны присмирели.
– Все-таки он немного сумасшедший, да? – шепнула нам жена итальянца Ирэн, запутавшись при высадке в подоле длинного платья.
Я посмотрела на вздымающиеся над бухтой дикие скалы с хищными краями. На Андрея, который встречал нас на причале в белой тоге и с венком на голове – очевидно, изображал временно прозревшего Гомера. И вздохнула:
– Да, мне тоже так кажется.
* * *
Когда мы, чертыхаясь, забрались вслед за Андреем на вершину острова, у меня захватило дух – такой оттуда открывался ошеломляющий вид. За горизонт уходило море в белых барашках – лишь голова острова Капри темнела вдали. Мы стояли на тоненькой дорожке меж двух обрывов, соединяющей две части острова: на одной высилась мрачная сарацинская башня: в ней когда-то жил Мясин. На другой – современная вилла: в ней позже поселился Нуреев. Прямо под нами бесились волны, накидываясь на берег. Я испугалась, что порывы ветра могут швырнуть меня на скалы.
– Все идем за мной! – скомандовал Андрей, и мы гуськом потрусили к вилле. Там, на огромной террасе, защищенной от ветра, уже выпивали и закусывали гости: толстые замотанные в яркие ткани матроны, седовласые мужики в накидках и тогах. За маленьким востроглазым итальянцем неотступно следовали два здоровых парня с каменными мордами. Телохранители. Еще одного, крепкого мужика с хищным лицом и с наколками на пальцах (мы тут же окрестили его мафиози) сопровождал паренек: было видно, что он в любую минуту готов выхватить пистолет. Судя по льстивой вежливости окружающих, это были вип-гости.
Машка тут же бросилась к тарталеткам с лобстерами и крабами, Эля, пристроив сумку в ногах, пила красное вино.
Мне же ничего не лезло в рот. Противный холодок трепыхался в желудке. Не люблю есть в компании с отравителями.
Вчера мы обсудили с Машкой ситуацию. И решили, что Марине грозит опасность. Карнавал – отличное время свести счеты с тем, кто тебе мешает. Она мешала всем.
Тамара оставалась под подозрением. После нашего разговора Игорь позвонил Власику, и тот доложил: когда кто-то оставил подарочек в отеле, Тамара репетировала с аккомпаниаторшей. Та подтвердила. Но стоит ли ей верить? И у Тамарки мог быть сообщник – не она ли встречалась с Костей, завернувшись в алые простыни?
Дальше мы заспорили. Я сказала: а может, это Красовский взял и разыграл историю с мнимым отравлением Полины. Для отвода глаз. Или сама Полина?
Машка настаивала: ты про Соню не забудь! Знаешь, как изобретательны подростки в мести любовницам отца?
А уж кто мог предупредить Полину, и вовсе не ясно.
Короче, на юбилее мы решили не спускать с действующих лиц глаз. И за Мариной приглядывать. Сказать бы ей, чтобы ничего не ела и не пила…
Впрочем, последнее вряд ли.
Марина ходила среди гостей в роскошном лазорево-голубом платье, делающем ее похожей на древнегреческую богиню. И в руках у нее был стакан с виски.
