Вот оно, мясо, сидело напротив. Герой торжества.
– Я хочу выступить вне программы, – сказала Полина, мерцая на Игоря темными глазищами. – Подарить нашему юбиляру танец.
И, кивнув пианистке, объявила:
– Аргентинское танго! Танец любви! Матиас, иди сюда!
Из кулисы вышел огромный темнокожий Матиас, прибывший с каких-то африканских берегов, тряхнул черными косичками волос. Хищная красавица влотную прижалась щекой к его щеке. Закрыла в истоме глаза. Причем истома явно предназначалась совсем не этому мачо с пустынно дикими глазами. И пошла выделывать сложные па острыми ищущими ногами, все время пробираясь ими между ног партнера, закидывая туфельки к нему на плечи, будоража его пританцовывающее от нетерпения тело.
Страсть каждого ее движения волновала. Юбиляр краснел и волновался.
Вся внешне благополучная история жизни его семьи развалилась на глазах, как переспелый гранат.
Внутри жил червь. И извивался сейчас перед всеми на освещенной прожектором сцене.
Я посмотрела на Марину. Она сидела с удивительно спокойным лицом.
Следующим номером программы выступала сирена – Тамара. Я подумала: ей будет трудно переплюнуть Полинку.
И ошиблась.
– Обычно сирена поет на террасе, над морем, – начал молодой конферансье. – Но сегодня там сильный ветер. Итак, ария «Чио-чио – сан»…
– Не надо меня объявлять! – вышла из кулис Тамара: она была в открытом, обтягивающем ее соблазнительную грудь черном с блестками платье, на котором алела роза.
– Толстая корова! – прошипела рядом Анжелка.
– Вот это сыграйте, – поставила Тамара ноты на пюпитр.
– Но… – привстала пианистка. И под ее взглядом осеклась.
– У меня тоже сюрприз юбиляру! Ария Царицы ночи из «Волшебной флейты».
Даже я вздрогнула. Я очень люблю эту оперу Моцарта. И эту арию. Особенно в исполнении непревзойденной Дианы Дамрау. Она так неистово проклинает мужа-изменщика и так грозно призывает дочь его убить – мурашки бегут по телу.
Но выбрать эту арию для юбилея?! В мгновение ока Тамарка превратилась в неистовую фурию, грозно взметнувшую черные руки над головами зрителей. Тоска, гнев обманутой женщины, желание немедленной расплаты – все слилось в ее голосе, который смерчем метался по крошечному, тесному для него зальчику. За несколько минут он набрал столько бешеной ненависти и разрушительной силы, что казалось: изменщика могут убить сами трели, без всякого другого оружия.
«А ведь Тамара – и правда очень талантливая певица!» – подумала я. Машка зашептала мне в ухо:
– Офигеть! На месте Власика я арестовала бы ее немедленно!
– За арию Моцарта?
Когда Царица ночи, нависнув над сценой, в финале почти прокричала в лицо Красовского свое: «Месть! Месть! Зарастро должен умереть!», в зале воцарилась тишина.
Первым поднялся и зааплодировал Игорь:
– Думаю, все увидели, какой перед нами необыкновенный талант!
Тамара! Ты должна выступать на ведущих сценах мира! Я сделаю все, чтобы так и было!
Он явно предлагал ей хорошие отступные.
– Час у нас на выпить-закусить! – подскочил Власик, который выполнял функции распорядителя. – Стол накрыт в гостиной! А потом всех ждет сюрприз!
Мы уже собрались выходить, как он двинулся наперерез и шутливо схватил Элю за локоть:
– А вот эту красавицу я у вас уведу!
И добавил:
– Зайка, что там такое срочное ты хотела мне рассказать, что до завтра не дотерпит? Или это просто повод остаться со мной наедине?
Щедрый Яков
– От Якова пришло письмо, – сказала Эля Власику, когда они уселись в крошечной мозаичной комнатке-кабинете, похожей на восточную усыпальницу.
– Чего пишет?
– То есть он ничего не написал, – глотая обиду, сказала Эля. – Просто прислал это.
Она открыла ноутбук. Попыталась его включить. Экран оставался черным. Эля понажимала разные клавиши. Потрясла ноутбук. Даже слегка постучала им об стол.
– Может, зарядка кончилась? – спросил Власик, с интересом наблюдая за ее манипуляциями.
– Да нет. Я его на яхте ударила. Там такая волна. Неужели сломался?! Как же я теперь…
– Что там было?
– Какие-то фотографии писем. И еще платежка. На те пять миллионов. По ней получается, что он их только что фирме вернул. Но я не уверена, что платежка настоящая. Надо проверить, дошли ли деньги.
– Интересненько. Первый случай в моей практике. Чего он хочет?
– Не знаю. Скажите, здесь есть еще какой-нибудь компьютер? Чтобы я показала вам свою почту?
– Есть. Мой. Но ты же как что тронешь – все грохается, дорогуша. Хорошо, давай, я сам все открою. Ты только пароль набери, – и протянул Эле свой Мак.
Она открыла почту.
– Вот, – показала Власику.
– Похоже на то письмо, что мы ищем, – задумчиво сказал Власик. – И платежка… Подожди, проверю.
Он пощелкал клавишами, с недоумением уставился на экран.
– Все пришло на счет. Твой Яков святой… Сколько же он думает запросить за письмо, если пять миллионов вернул? Неужели ты не в доле?
Эля аж выронила мобильник, который вертела в руках.
«Все-таки ужасно неловкая особа», – подумал Власик.
Тут дверь открылась, и в кабинет ворвался Андрей.
– Влас Палыч, вас Марина зовет.
– Я занят.
– Хм… Мне кажется, вам лучше выйти. Может устроить скандал.
– Ничего не трогай! – сказал Власик, возвращая на экран Элину почту.
Марина стояла под дверью. Трезвая.
– Ты сказал, чтобы мне ничего не наливали?!
– Я. Дай человеку провести юбилей. Дальше хоть запейся.
– Я буду пить, когда захочу. И сколько захочу. Это не твое собачье дело.
– Завтра будет не мое. Мы с Игорем поговорили. Я увольняюсь.
– Что?
– Надоела ты мне, Марина.
Марина на секунду представила жизнь без Власика. И поняла, что этого не может быть. Она так и сказала:
– Не может быть.
– Посмотришь.
– Влас Палыч! Там что-то щелкнуло и погасло! – подала голос из-за двери Эля.
– Я же сказал – ничего не трогай! – взревел Власик.
– Я не трогала! Я только хотела… И оно само!
Власик развернулся и бросился в кабинет. Так они с Мариной и не договорили.
* * *
– Папик, а ты будешь, как Дон Корлеоне, принимать близких, чтобы выполнить их желания? – спросила через весь стол Соня – она на досуге посмотрела «Крестного отца». Гости притихли.
