А Машка шагнула от фонаря в сторону. Так что я не видела ее слез.
* * *
– Андрей, куда поселили Элю? – спросила Маша, когда мы добрели наконец до виллы. Она топила стресс в бешеной активности. Я, наоборот, расклеилась и мечтала куда-нибудь упасть и забыться.
Не удалось.
Все гости – мужчины в нелепых теперь тогах, дамы в пожеванных платьях и с помятыми лицами – болтались в холле: расселись по диванам своими компаниями и с опаской косились на остальных. Никто не хотел случайно переброситься парой фраз с убийцей. Мужчины нервными глотками пили виски и граппу. Женщины – коньяк. Только мафиози и важный синьор с телохранителями то ли смылись, то ли отсиживались в доме отдельно от всех. И Анжелку Власик куда-то по-родственному сплавил. Хоть это слава богу.
Эли нигде не было. На виллу, как утверждал шустрый парнишка-дежурный, она не возвращалась. Из башни не выходила. Андрей, обморочно лежащий в кресле, смотрел на нас мутными глазами – пирожки с марихуаной плюс вино давали себя знать. И качал головой:
– Я про нее ничего не знаю. Не видел. Я же с вами там был…
– Девочки, не до вас, – сказал Власик, когда мы бросились наперерез ему с Полиной. Он успел скинуть белую тогу и остался в темной рубахе с короткими рукавами и черных штанах. Полина так и не сняла леопардовый наряд. Смотрелись они, как толстый папик, ведущий в номера ночную бабочку.
– Власик, Эля пропала.
– Не до вас, – жестко повторил он, сделал еще несколько шагов. Потом затормозил:
– Что значит – пропала?
– Нигде нет.
– Черт!
Власик достал рацию и отдал кому-то команду:
– Ищем женщину, 30 лет, рост средний, одета в желтое платье, возможно, в черном плаще сверху. Везде ищем! И в море у берега посмотрите.
На этих словах сердце у меня пропустило один удар.
* * *
Власик с Полиной зашел в одну из мозаичных комнат-шкатулок: на время праздника он превратил ее в свой кабинет. Плотно закрыл дверь. Сел за хайтековский стол, никак не вязавшийся с обстановкой сказок Шахерезады. Поставил Полине стул напротив. Несколько секунд помолчал. Поразглядывал ее. Полина тоже молчала. Только закинула ногу на ногу и села боком: иначе она упиралась коленками в стол.
– Как ты там оказалась?
– Мы договорились. Вернее, он так сказал. Чтобы я после танца переоделась к финалу шоу и вышла на эту площадку к морю. Он потихоньку с вакханалии слиняет. И мы там встретимся.
– Зачем?
Полина посмотрела Власику в глаза.
– Думаю, хотел предложение сделать. У него на столе фотография старая. Мясин, который его прадед, на этом месте с какой-то балериной сфоткан. Ну и Игорь такой: хочу, чтобы наша с тобой жизнь началась с этой точки. Обещал сюрприз…
– У-гу. Вот он. Сюрприз. – Власик достал из кармана крошечную зеленую коробочку с помятым боком. Открыл. Внутри сияло кольцо с большим желтым бриллиантом.
– У него выпала. Рядом лежала.
Власик защелкнул коробочку и положил обратно в карман.
Полина нервно облизала губы.
– Але! Вроде же он мне хотел его подарить?
– Не подарил же. Посмотрим. Как будешь себя вести. Когда пришла, что видела?
– Ничего. Я опоздала. Какой-то идиот закрыл гримерки и не оставил ключ. Мне же надо было леопарда этого надеть. Пока искали запасной, минут пятнадцать ушло.
– Кто может подтвердить? Про ключ?
Полина закинула ногу на ногу, так что ее золотая туфелька стала раскачиваться почти у власикова носа.
– Гоша. Это режиссер. Я к нему бегала. Он целую связку перебрал, один подошел.
– Хорошо. Дальше.
– Что дальше? Пришла. Никого нет. Постояла, подождала. Набрала его номер. И слышу – вроде внизу где-то верещит. Я заглянула. Фонариком из телефона посветила. Ну и стала орать.
– Телефон твой где?
– Что?
– Телефон дай сюда! – рявкнул Власик. Схватил у нее из рук мобильный, понажимал кнопочки.
– Да, есть исходящий. 23.51. По крайней мере, точное время известно. Ладно, извини. Я на нервах. – Он протянул ей мобильник.
– О, блин! А я, значит, нет! Ты вообще представляешь – я смотрю, а он там лежит. И убийца, на секундочку, где-то рядом. – Полина передернула плечами. – Нормально?
– Кого-нибудь видела? Может, кто мимо прошел?
– Никого я не видела. Там же темно, как у черта в жопе.
– У негра.
– Что?
– Говорят – у негра в жопе.
– Да пошел ты! Кто меня в это втравил?!
– Тише, зайка. Не шуми.
– А то что? Подозреваемую из меня хочешь сделать? – Полина немигающе уставилась на Власика – так смотрят дикие кошки перед прыжком. – Учти, мне его сталкивать меньше всех было интересно. Сам знаешь.
– Ладно, ладно. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Ты кому-нибудь говорила, что туда пойдешь?
– Нет.
– Подумай. Кто-то точно знал, что он будет тебя там ждать. Ну?
Власик уставился на Полину глазками-буравчиками, которые, казалось, могут просверлить черепную коробку.
– Да говорю: никто не знал! Игорь просил никому не говорить. Сказал: пусть они там вакханалят. А мы урвем свои полчаса вдвоем.
Полина достала из кармана сигареты, полезла за зажигалкой.
– Убери. Здесь не курят. Если что-то вспомнишь, сразу ко мне. Полиции рассказывай все как есть. Как вы с ним договорились, как ты пришла, вот это все. А про наши дела, зая, молчи. Поняла?
Полина кивнула. Она вообще была понятливая.
Новая жертва
Машка еще раз набрала Элин номер. Абонент был недоступен. Я ждала известий от людей Власика. И боялась их услышать. Деться с острова Эле – живой и говорящей – было некуда. Но вместо охранников в дверь влетел парень хипстерского вида с тонким нервным лицом и ежиком крашеных седых волос. В ухе болталась серьга. Парень диковато озирался и наконец крикнул поверх голов сидящих на диванах гостей, ни к кому не обращаясь:
– Влас Павлович где?
Недоброе предчувствие сдавило мне грудь.
Власик как раз вышел из кабинета, пропустив вперед Полину. Хипстер бросился к нему:
– Хорошо, что я вас нашел!
– Не думаю, – вздохнул Власик. – Что у тебя?
– Там, у нас… Случайно наткнулись. Не знаю, как получилось. Это не мы. Точно, Влас Палыч, не мы.
– Говори внятно, Станиславский.
– Там женщине плохо. Из гостей.
– Насколько плохо?
