– Не нравится мне все это, – сказала Машка.
И перед тем, как сесть на катер, мы заглянули к Власику. Он сидел у себя в кабинете. Смотрел в стену.
– У нас тут вопросы. По Эле! – сказала Машка.
– Девочки, ваша Эля вот где у меня сидит! – Власик не скрывал раздражения. – Что еще?
– От нее никаких вестей. Можно позвонить на виллу? Спросить: она там? – Машка даже не улыбалась, что при разговоре с мужчинами у нее бывает редко.
Сами мы ехать на виллу не хотели. Да нет – просто не могли. Даже вещи решили забрать попозже, чтобы шок устоялся и осел. А пока – вернуться в свой отель в Амальфи. И поспать, раз ночью не пришлось. Но Элю нужно было найти, и я просительно добавила:
– Просто она никогда так себя не вела. Исчезла куда-то… Очень на нее не похоже.
Власик при этих словах дернулся. Уставился на меня. На несколько секунд застыл. И вдруг резко схватил телефон:
– Гостья с виллы, Эльвира Валовых сегодня ночью возвращалась?
Нахмурился:
– Точно? Все-таки сходите и проверьте. Немедленно перезвоните.
– Что? – спросила Машка.
Власик не отвечал. Он думал.
Вдруг что-то такое мелькнуло у него в глазах. Какое-то озарение.
Он схватил ноутбук, быстро понажимал какие-то клавиши. Застыл. Понажимал еще. На секунду откинулся, закрыв глаза.
И вдруг издал страшный утробный рык. По сравнению с ним истошные крики гепарда были нежным кошачьим мяуканьем. Потом повернулся. Посмотрел на нас бешеными глазами. И заорал так, что задрожала тоненькая кофейная чашка на столе.
– Где-е-е эта ваша с-у-ука?! У-у-рою! На куски порву! Га-а-ади-на!!!!
– Что-то случилось? – подчеркнуто вежливо спросила Машка.
– Что-о-о?! Случилось?!
Дальше шла трехэтажная непереводимая игра слов.
Зазвонил телефон.
– Ее нет. Влас Палыч, я же сказал: не приходила. Мы бы…
Власик отключил телефон, не дослушав. Стал снова лихорадочно бить толстыми пальцами по клавишам ноутбука. Наконец отодвинулся, обхватил голову. И завыл, раскачиваясь, как бабы в деревнях:
– Своими руками! Вот этими чертовыми руками! Дал к счету доступ! Сто девяносто миллионов евро! На моих глазах! По-о-рву! Закопаю!
Потом вдруг резко замолчал. Поднял голову. Посмотрел на нас, как на чужих. И сказал тихо, от чего мороз пробежал по коже:
– Пойдете как соучастницы. В краже в особо крупных. И в двойном убийстве. Душу из вас выну. Где она?
– Вы чего? – испугалась я.
Но Власик уже вскочил и смотрел по-звериному:
– Даже полиции вас пока не сдам. Ребята мои в комнатку вас закроют. Я сам поговорю. Где вы с ней познакомились. О чем договорились. Все расскажете!
Я смотрела на этого толстяка, еще недавно – записного острослова, хохмача, шута компании. И поняла, почему в тюрьме его называли «власовец». Мне стало страшно.
Но не то Машка. Она даже как-то приободрилась, подбоченилась и пошла в наступление:
– Никуда вы нас не проводите. Я корреспондент очень известной газеты. Вот мое удостоверение, – Машка порылась в сумочке и действительно его достала. – Редакция в курсе, где я нахожусь. Если не выйду на связь, поднимут шум. Да я сама вам здесь такой шум устрою – не обрадуетесь. Фейсбук, инстаграмм. Я там известный блогер. Хотите громкий скандал? Получите по полной. Про вакханалии. Кто в них участвует. Про убийства. Ну?
Даже в нынешнем невменяемом состоянии Власик оторопел. А Машка чуть понизила тон:
– Подумайте, если еще в состоянии. Если бы мы были с Элей сообщники, какого черта еще с ночи требовали бы ее искать? Это ведь вы от нас отмахивались. Даже сейчас звонить не хотели. Сами ее проворонили!
Власик смотрел на нас зверем, но было видно, что морок с него стал спадать.
– Эля украла у вас сто девяносто миллионов евро? – не выдержала я.
Наверное, не надо было это спрашивать. Потому что глаза Власика налились кровью. Он выскочил за дверь. И через секунду мы услышали, как он, чередуя слова с матом, отдает приказы:
– Проверить в аэропорту. На ее фамилию и по приметам. Все прокаты автомобилей. Автобусные станции. Нет, полицию не надо. Сами! Фотографии сейчас пришлю!
Власик ворвался в кабинет, где мы застыли соляными столбами. Сказал, не глядя в глаза:
– Найдите мне ее фото! Наверняка вы здесь вместе фотографировались.
Девочки, быстро!
То есть мы опять были девочки, а не пособницы чертовой гадины.
Но открыв телефон, я поняла: Эля с нами не фотографировалась. Ни разу. Сказала, что не любит. Машка только нашла ее, сидящей на террасе: сфоткала без спроса. Эля была там сбоку и в очках.
– Вот змея! – еще раз ругнулся Власик. – Как называется ваш отель?
Через пять минут ему уже прислали оттуда скан Элиного паспорта. На нем она выглядела мало похожей на себя: с вылупленными глазами и большими намазанными губами.
Пока все это происходило, мой мозг вел напряженную работу. Пытался совместить невзрачную забитую бухгалтершу с убийцей и воровкой. Получалось плохо.
Власик вернулся:
– Она случайно не говорила: с Игорем была раньше знакома?
– Говорила, что нет, – ответила я.
– Может, ее Яков заставил? Подготовил камикадзе, дал задание. А потом… гм… ликвидировал? Или с ней скрылся? – выдвинула версию Машка.
– Или она сама сначала грохнула Якова, – сказал Власик.
Я вздрогнула. Вспомнила, как она к нам пришла. Испуганная, затюканная. Не может такого быть. Или может?
– Я вообще в газете расследования вела, – сказала Машка. – Могу быть полезной. Власик, я тоже хочу найти убийцу Игоря. Давайте сотрудничать.
Но Власик опять превратился в милого дядюшку:
– Девочки, вы вот что. Самодеятельности никакой не надо. Маша, тебе говорю. Не лезь. Опасно. Мы не знаем, были ли у нее сообщники. Кто. Мне хватит трупов. Серьезно.
– Да, кстати, о сообщниках. Мы наблюдали на вилле интересную картину. У Кости было любовное свидание с кем-то в башне. Девушку мы не видели. Думали, это Полина. Но Игорь сказал, она ночует в городе. Потом грешили на Тамарку. Но теоретически это могла быть и Эля. Она от нас отдельно жила. Вы бы прояснили этого красавца.
По тому, как Власик застыл удавом, было видно: информация про башню его заинтересовала.
– Он и на ужине, где Марину отравили, около нее крутился. И в вакханалиях участвовал. Мог выскочить из башни в любую минуту, скинуть Игоря и вернуться. А Тамарку отравить, потому что она, например, его отлучку засекла, – продолжала Машка.
