Машка застыла рядом в столбняке. Но когда взгляд ее упал на парнишку, она заорала свое фирменное «А-а-а» утробным басом и выскочила за дверь. Я на всякий случай подошла ближе. Вдруг? Но, судя по позе, «вдруг» было исключено.
Какой надо обладать силищей, чтобы в прямом смысле слова свернуть человек шею?
Я коснулась его руки – она была еще теплая. Убийца был тут совсем недавно. А может, он еще тут?
Я пискнула от ужаса, ломанулась в дверь.
И столкнулась с Гошей. Он держал в руках несколько пакетов – один из них бутылочно позвякивал.
– Что случилось? – спросил он. – Маша выскочила как угорелая.
Заглянул в комнату. Увидел сначала компьютер.
– О, блин! Что это такое?! Кто?!
Тут он замолчал. Выпустил пакеты из рук, так что бутылочный громко шмякнулся об пол, хотя ничего не пролилось. И сказал осипшим голосом:
– Я ведь только за вином… На час отошел… А Ванька… Он что?
– Пойдем отсюда! – взяла я его за руку.
Все три этажа Гоша в шоке повторял одно и то же:
– Я вышел. Ванька остался. Сидел за компьютером. Сказал: я сейчас файл почищу. Всего час назад. Я ведь только на рынок…
Машка стояла у подъезда и была абсолютно белой. Загар от страха куда-то исчез.
– Надо позвонить в полицию, – сказала она.
– В полицию?! – мне показалось, Гоша так до конца происшедшее и не осознал.
– Кому ты говорил о записи? Что вы ее для нас восстанавливаете? – уставилась на него Машка.
– Я никому, – залепетал Гоша, нервно потряхивая серьгой в ухе, как собака, которую кусает овод.
– А подумать?
– Ваня вот только…
– Что?
– Ваня Полинке сказал. Типа она же там танцует, имеет право посмотреть. По-моему, он на нее запал.
Гоша вспомнил фигуру Вани в кресле и нервно сглотнул.
– Так, – сказала Машка. – Полина могла сказать кому угодно.
– Нет, мы ее предупредили. Она только Косте сказала. Он ведь там с ней танцует. Еще перезвонила, спросила: а можно Косте тоже пленочку?
– Идиоты! – заорала Машка. – Вы что, совсем не понимаете, что там записан не танец, а убийство?
– Почему. Я понимаю. Мне и Влас Палыч так сказал. Только Полинка с Костей какое отношение к этому имеют?
Машка уже била по кнопкам мобильного.
– Влас! Ваню убили. В комнате все перевернули. Искали запись с танцем. Гоша говорит, вы знали, что она была.
Воцарилась пауза. Потом Власик спросил:
– Вы сейчас где?
– Мы у подъезда квартиры, где произошло убийство.
– Кто его обнаружил?
– Мы с Леной. А потом сразу пришел Гоша. Он на рынке был.
– Что-нибудь в квартире трогали?
– Нет. Только ручки двери.
– Тогда пусть Гоша звонит в полицию. Говорит, что сам его нашел. А вы сваливайте оттуда к чертовой матери! Вас всех сейчас на фиг посадят, замучаюсь из полиции вызволять! Гошу дай.
– Да, – проблеял Гоша.
– Доигрался, мерзавец? Я же сказал – все стереть.
– Мы стерли. А потом вот Маша попросила – и мы восстановили. Для рецензии.
– Этот труп на тебе. Понял? Вернулся бы раньше – и ты был бы труп. Раз слов не понимаешь. Полиция приедет, спроси, куда тебя повезут. Я как раз в полиции в Позитано сижу. Марину жду. И молчи уже про запись, пока тебя прямо там не грохнули. Я не знаю, кто за этим стоит. Может, партнеры наши из Неаполя. У них в каждом участке свои люди.
– Что, Марину выпускают? – выхватила мобилу Машка.
– Да. Телохранитель Сергей дал показания, что все время находился рядом с ней.
– Кто же все-таки был на записи, Влас? – Машка говорила жестко. – Кого нам бояться?
– Своей дури бойтесь. Тут вам не игра в Агату Кристи. Темная у них пленка. Только маски видно. Но не все об этом знают. Уезжайте отсюда, девочки. Нет у меня людей вас охранять.
– Как полицию вызвать? – тоненько спросил Гоша.
В телефоне раздалась непереводимая игра слов и гудки отбоя.
– Не, подождите. Как же? Вы видели, что когда я зашел, Ванька был уже…
Гоша вдруг как-то по-девчачьи хлюпнул носом.
– А так, выходит, вы сейчас слиняете, и у меня никакого алиби?
Я еще раз убедилась, что эти не от мира сего творцы отлично разбираются в реалиях жизни, когда опасность угрожает им самим.
– Не бойся, – сказала Машка. – Мы поедем с тобой. Только про запись и вправду лучше не рассказывать. Пусть считают, что это какие-то нарки напали.
– Думаешь, в итальянской полиции работают идиоты? – спросила я.
– Думаю, им хватает разборок своей мафии, чтобы еще разбираться с русской.
– Неужели Игоря и правда убили итальянские мафиози? – воскликнула я. – А теперь убирают свидетелей? Машка, все, Власик прав. Хватит расследований. Я не собираюсь воевать с неаполитанской каморрой!
– Нет, Лена. Ваньку из-за нас… Вот теперь я наизнанку вывернусь, чтобы поймать этих сволочей!
Машка опять достала телефон.
– Власик, Соне тоже может грозит опасность.
– Почему?
– Она что-то видела! Кого-то боится. Потому и заперлась. Охранник ненадежный.
– Хорошо, я разберусь, – вздохнул Власик и нажал отбой.
Через пять минут – до участка тут было недалеко – черная машина с надписью «Карабинеры» уже въезжала во двор. Казавшаяся безлюдной улица и вроде бы пустые квартиры ожили: вокруг нас столпился народ, а из окон повыглядывали расплывчатые лица.
Допрашивать нас начали прямо во дворе, мы только упросили стража порядка – молодого, буйнокудрого красавца – отойти в тень. Потом мы поехали в участок для составления протокола. И всю короткую дорогу по раскаленным узким улочкам я думала о Косте. Если не брать в расчет итальянскую мафию…
Такой силы удар из наших знакомых мог нанести только он.
В поисках утраченного
Костя шагал быстро, размашисто, раздвигая прохожих, как ледокол льдины. Идти было далеко. Но такси он брать не хотел. Дорого. Но нет, даже не потому. На самом деле его тошнило от одной мысли, что придется объясняться с водителем. Можно, конечно, написать адрес на бумажке. Но здешние таксисты разговорчивые. Тут же спросит:
– Руссо? Москау?
И начнет:
– Водка, Путин, давай-давай.
Нет, лучше уж пешком. Но надо успеть. Он слишком поздно догадался.
Да, она не придет. Но зачем было сидеть, ждать? Когда ей угрожает опасность. Раз уж ничего не вернешь… Надо сделать так, чтобы она уцелела. Не наделала бы еще большей беды.
