– Она никуда с вами не пойдет. Она несовершеннолетняя. И назначила Лену своим опекуном. До приезда матери, – выпалила Машка. – Да, Соня?
– Да! – испуганно закивала девочка, еще крепче вцепляясь мне в руку.
– Влас Палыч распорядился ее доставить! – не отставал охранник.
– Это Анжела вам сказала, где она?
– Какая разница! Ну, Анжела. Распоряжение-то все равно Влас Палыч отдавал.
Охранник, который в этой команде явно был старшим, опять схватил Соню за плечо. Но она вдруг открыла рот и заголосила, как будто ее убивают: – А-а-а-а!
Прежде я думала, что так может только Машка.
Охранник отшатнулся, а подбежавшие двое даже заткнули уши.
– Перестань! – постарался перекричать ее старший. – Чего я тебе сделал? Мне сказано доставить. Наше дело маленькое.
– А будет – большое. Судебное. Дело о попытке изнасилования подростка. Ты ее лапал! – пошла на охранника Машка.
– Совсем сдурела? Я?!
– Мы с Леной свидетели. Хочешь под суд? А вы? – обратилась Машка к остальным. И схватила Соню за вторую руку. – Я ведь могу и про групповуху заявление написать. Малолетнюю дочку погибшего олигарха пытались изнасиловать его охранники. Как вам? Пойдете с отягчающими.
– Заткнись! – сказал старший, но подчиненные быстро сделали шаг назад.
– Где Влас? – спросила она у охранника. – Не могу до него дозвониться. Чтобы он дал вам другое распоряжение.
– Мы тебе докладывать не обязаны! – рявкнул тот.
– Он у Марины был, – сказал из-за его спины подчиненный. И добавил извиняющимся тоном старшему:
– Пусть уже сами разберутся. А то будем крайними.
Чем еще раз подтвердил мое убеждение, что в военизированных структурах подчиненные всегда умнее начальников.
– Стойте здесь! – сказала нам с Соней Машка. – А вы только попробуйте их тронуть! – прикрикнула она на охрану. – Я сбегаю к Марине. Вызову сюда Власика. И вернусь.
– Вдруг он с Анжелой заодно? – шепнула я ей на ухо.
Машка чуть притормозила. Подумала. И помотала головой:
– С сумасшедшими невозможно быть заодно. Если сам не сумасшедший. Власик не сумасшедший.
Цветы запоздалые
– Кончай пить!
Власик и Марина сидели в гостиной друг против друга. Перед Мариной на стеклянном столике стояла наполовину пустая бутылка виски и наполовину полный стакан. Впрочем, судя по частоте ее прикладываний, стакану быть наполовину полным оставалось недолго.
– Какое твое дело? – Марина так и не сняла утренний домашний халат, сейчас он распахнулся, открыв длинные белые ноги. Она забавлялась, наблюдая, как жадно скакнул по ним глазами Власик и тут же отвел взгляд.
– Зачем ты убиваешь себя? Ты разумная женщина…
– Я?!
– Хорошо. Ты неразумная женщина. Но тут не нужен разум. Все, Марина. Поняла? Все кончилось.
– Вот именно. Все кончилось.
– Дура. Тебе что, нравилось, как он тебя топтал? Любовниц в доме селил. Ты им чай наливала. Нравилось? Может, ты мазохистка?
Марина размахнулась через стол и неловко влепила Власику оплеуху, чуть не опрокинув отодвинутую на край вазочку с белыми цветами.
Он потер щеку. Усмехнулся.
– Правильно. Женская логика. Он тебя уничтожал. А бьешь ты меня. Всю жизнь – бьешь меня. И любишь его. За что? Он же был мудак, Марина. Законченный мудак. Бабник. Трус.
– Ты просто не можешь ему простить.
– Чего?
– Того, что он всегда был первым. А ты – вторым.
– А ты какой у него была? Сотой? Тысячной?
– Знаешь, как говорят: лучше есть торт со всеми, чем говно одному. К мужчинам тоже относится.
– Ну, Игорь-то и говном не гнушался. Трахал все, что шевелится. Я думал, тебе это надоело.
– Мне бабы его надоели. Не он. А, чего теперь.
Марина сделала большой глоток.
– Не притворяйся! – Власик повысил голос, чего с Мариной никогда себе не позволял. Не так он представлял себе этот разговор. Совсем не так.
– Ты рада, что его нет. Рада! Думаешь, я не видел, как ты лезла на стену? Тамарка ладно. А вот Полина… Он ведь все бы ей отдал. Все, Марина! Чего тебе никогда даже не предлагал. Тебе на свадьбу – брачный контракт. Ей – целый остров. Это тебе нравилось? Только вот мне не свисти! Ты сейчас бы уже по потолку бегала, глядя на их брачные танцы. Билась бы у меня на груди: что делать, что делать!
Марина резким движением запахнула халат.
– Посмотри вокруг себя. Дурочка. Где все твои друзья?
– Убиты… – мрачно хмыкнула Марина.
– Тамарка тебе была друг? Полина? Костик этот тупоголовый? Никому ты не нужна. Кроме меня. И ты это знаешь. Сколько лет я тебя жду?
– Выходит, не меня. Игореву смерть.
– Не выдумывай. Будь он жив – для тебя все равно как помер. Посмотри, до чего он тебя довел. Выкинул твою жизнь на помойку. А ты теперь о нем плачешь?!
Марина подлила себе из бутылки.
– Я о нем не плачу. Я о нем пью.
– Короче. Хватит. Собирайся. Уедем отсюда. Попутешествуем. Я даже спать с тобой не буду. Пока сама не попросишь. Что дальше делать, потом решим. Надо начинать новую жизнь.
– Анжелку куда же?
– Не твоя забота. Не обижу. Оставлю денег, разведусь. Ты, кстати, знала, что твой муженек и с ней переспал?
Марина отставила стакан.
– С Анжелкой?!
– Что ты так удивилась? Да, с моей женой Анжелкой. Он с детства у меня все забирал. Игрушки. Ручки импортные. Девок, когда мы постарше стали. Только я с какой-нибудь кралей познакомлюсь – все. Игорь с ней уже спит. Тебе ли не знать, дорогая.
Я Анжелку придурошную нарочно выбрал. Из парикмахерш взял. Думал, на такую не польстится. Нет. Башку ей свинтил. Попользовался. И усвистал по жизни, смеясь. Мо-ло-дец. Где у тебя стаканы? Себе тоже плесну.
– Вот козел! – хмыкнула Марина. – Надо же… С Анжелкой…
– И что я за него два года отсидел, даже не вспомнил.
Власик открыл дверцу навесного небесно-голубого шкафчика, достал стакан, налил себе виски. Развалился в кресле, широко расставив ноги.
– Зачем же ты на него работал? Плюнул бы ему в рожу. И свалил.
– Ты не знаешь? Не ври. Все ты знаешь. Из-за тебя, моя лапушка, из-за тебя. Ждал, когда у тебя глаза откроются. Ты же меня использовала. Когда надо – притягивала: ой, Власик, родной, помоги! А как он чуть поласковее глянет – отталкивала. Стерва ты все-таки, Маринка.
– Подожди. А это не ты его…
