Димка неуверенно шагнул к столу:
– Я вот… Про вещь одну хочу спросить…
– Показывай, – лениво сказал толстяк.
– Я не продавать. Просто посоветоваться. Хочу узнать…
– Показывай! – в надтреснутом голосе толстяка прозвучало раздражение.
Димитрос знал, что Ионидис не любит болтать, никогда не торгуется, а сразу назначает цену.
И себе цену тоже знает. Отец когда-то с ним работал, приносил потихоньку находки со дна, хотя рассказывать об этом не любил. В цене они, может, не сошлись. Сильно разругались, поэтому напоминать антиквару об отце Димитрос не стал.
Он засуетился, полез в рюкзак, открыл не тот кармашек, чертыхнулся, наконец нащупал холщовый мешочек.
Вытряхнул из него тяжелое ожерелье: дома он аккуратно почистил его от водорослей, но темный налет снимать не решился. Кто его знает, может, в нем вся ценность?
Ионидис кивнул на стол – мол, клади.
Димитрос расправил тяжелых пчел на коричневом сукне.
– Я думаю, они золотые, – сказал он. – И очень старые. Не могли бы вы определить, сколько им лет?
Ионидис не пошевелился, но Димка почуял, как собралось в комок его растекшееся по креслу тело.
Быстрым движением толстенькой руки он цапнул ожерелье и поднес к глазам. Повертел. Поскреб ногтем. Отодвинул ящик, который сразу уперся ему в пузо, достал лупу в черной оправе. Уставился на ожерелье сквозь нее. Долго разглядывал что-то на застежке. Наконец поднял глаза на Димку.
– Где взял?
– Не важно. Я только хотел спросить – насколько оно старое?
– Что еще у тебя есть? – Ионидис смотрел вроде бы по-прежнему рассеянно, но жилка у его виска забилась так, будто хотела уползти за ухо.
– Ничего. Пока.
– Ты достал это с затонувшего судна? Где? – Ионидис вдруг привстал из-за стола, опираясь руками на его край.
Димка сначала струхнул, сделал шаг назад. Потом опомнился:
– Какая вам разница? Не можете вещь оценить – пойду в другую лавку.
Ионидис обрушился обратно в кресло:
– Я не сказал, что не могу оценить. Вещь старинная. Не знаю пока, насколько ценная. Но интересная. Хочешь продать?
– Нет, я же сказал.
– Хорошо. Оставь ее у меня на один день. Поизучаю. Завтра приходи – все скажу.
Он смахнул ожерелье в упершийся в его пузо ящик и мгновенно захлопнул.
– Нет, так не пойдет! – Димитрос шагнул к столу. – Отдайте!
– Ты мне не доверяешь? – Кустистые брови Ионидиса поднялись вверх. – Я на этом месте сижу сорок лет. Думаешь, сбегу с твоей цацкой?
Он даже усмехнулся такой глупости.
– Я вас знаю и уважаю. Но оставлять ожерелье не буду. Это мое право.
Казалось, несколько секунд грек размышлял. Наконец все же потянул ящик за ручку:
– Как хочешь.
Достал золотых пчел с деланым равнодушием. Но в последний момент не выдержал:
– Сфотографировать их я, по крайней мере, могу? Покажу кое-кому.
И, не дожидаясь ответа, взял со стола телефон, защелкал камерой.
– Конечно, конечно! – Димитрос заулыбался. – А когда можно зайти? Чтобы узнать?
Грек прикрыл глаза тяжелыми портьерами век.
– Завтра в это же время. Ожерелье принеси с собой.
– Ну а так. На первый взгляд… Что думаете? – не выдержал Димка.
– Завтра. В это же время, – повторил Ионидис, и его глаза снова закрылись. Разговор был окончен.
* * *
Как только за Димкой хлопнула дверь, толстый грек неожиданно проворно схватил телефон, отправил кому-то СМС и набрал номер.
– Я послал тебе фото. Узнай все про этого мальчишку. Кто такой, где живет, местный или… Короче, все. Что значит, когда надо? Сейчас, идиот!
Ионидис снова растекся на кресле лужей и замер. Через несколько минут телефон на столике звякнул.
– Вот как! – сам себе сказал Ионидис и даже присвистнул.
Глаза его засветились в полумраке тяжелым желтым светом, как у кота, поджидающего мышь.
Короткие разговоры
После мрака антикварной лавки солнце на улице казалось особенно ярким.
Димитрос вскочил на свой старенький мопед и с громким треском помчался вдоль моря – туда, к Агиос Николаосу, где на окраине в крошечной бухточке у самого берега стоял их дом. Теперь он жил там один. И это гасило ликующую радость от находки.
Несколько месяцев назад отец вдруг засобирался в Афины – была у них там квартирка. На все вопросы отвечал только: ко мне прилетит русская подруга.
Но в том, что подруга интересуется отцом бескорыстно, Димка очень сомневался.
Отец работал в порту механиком, а подрабатывал черным дайвингом. Доставал со дна всякие древности: обломки кувшинов и ваз, разбитые античные амфоры, статуэтки, турецкое оружие. За тысячи лет в местных морях много чего утонуло.
Но, как и все черные дайверы, мечтал о серьезной находке. Пусть дед врал про свой корабль, но кто-то реально находил на дне настоящие сокровища. Отца бесило, что эти счастливчики часто оказывались случайными людьми.
– Нет, ну вот как так, а? Тут годами ныряешь, жизнью рискуешь, – негодовал он. – А какие-то пограничники-макаронники узнали, что наркоторговцы прячут товар в контейнере под водой рядом с островом Сан-Стефано. Нырнули. И вместо контейнера, мать вашу, наткнулись на затонувшее две тысячи лет назад римское судно. А в нем полно античных сокровищ. Вазы, всякая хрень из слоновой кости, золото. Господи, ну почему?! И теперь газеты делают из них героев. А ведь наркотики они так и не нашли!
Димка только смеялся.
И когда отец предложил ему войти в дело – с его-то талантом ныряльщика! – твердо отказался. Нравы в бизнесе черного дайвинга крутые. Один раз с ними связался – не вырвешься. Да и стоящие находки не часто попадаются.
Отец вот попытался. Новая русская подруга – откуда только взялась! – убедила его, что с ней работать гораздо выгоднее. Он будет доставать всякое-разное со дна, она – отвозить и продавать в России.
– Говорит – даст выгодную цену. Присоединяйся! – еще раз попробовал уговорить его отец. – Мы такой бизнес замутим!
– Не хочу и тебе не советую! – отмахнулся тогда Димка. – Подозрительная какая-то у тебя подруга. Это опасно!
И сам не ожидал, насколько окажется прав. Сначала вроде бы дела пошли хорошо, у отца появились деньги. А потом он ему позвонил:
– Слава богу, сынок, что ты в это дело не вляпался. Там все совсем не так.
Но что не так, по телефону говорить отказался. Пообещал: приеду, все расскажу. А через день погиб в автомобильной аварии – не вписался в крутой поворот.
