Тетка обмякла, завалилась прямо на сумки.
Хлыщ ее отодвинул, сумки обшмонал, пошарил по закуткам, порылся в капитанской каюте. Он сам не знал, что ищет. Но должно же быть у капитана какое-то рыжье – золотишко с затонувшего судна. Или карта. Или…
Искать дальше времени нет. Надо уходить.
Хлыщ взял сумку в одну руку, саму тетку – в другую. И, приобняв за талию, вынес ее на палубу, а потом поволок, что-то приговаривая, будто подвыпившей жене, к машине. Положил на заднее сиденье, туда же бросил ее вещи.
Сел за руль. И газанул. Пока все шло хорошо.
Необычное предложение
Крит. 1628 год до нашей эры
– Ты обещал, что все будет хорошо. Все у вас под контролем! А что получилось?! – Сатур нервно мерил шагами украшенную золотыми фресками полутемную комнату. Здесь всегда царил полумрак, даже в солнечный день. Сатур не любил свет. Сейчас, ночью, тени от огня светильника плясали по углам, словно древние духи.
Микенец Менелай сидел в кресле и спокойно разглядывал висящие на стене мечи в узорчатых ножнах. Он был у Сатура впервые, обычно переговоры с ним вел ныне мертвый Фиест.
– Кто это сделал? – повысил голос Сатур. – Ты хоть соображаешь, что могло произойти? Меня чуть не убили!
Микенец помолчал. Потом тихо сказал:
– Может, убить хотели не тебя, а Фиеста.
– С ума сошел? Кому он нужен?
– Как раз сегодня после пира Фиест хотел с тобой поговорить об очень важных вещах. Кто-то мог бояться этого разговора.
– О чем ты?
Менелай быстро глянул на Сатура, и желтые отблески огня замерцали в его черных глазах.
– Как думаешь, Зеро даст тебе править?
– То есть?
– Ты уверен, что он не отодвинет тебя от трона, как отца? Отдаст реальную власть?
– Так я и стану спрашивать!
– Чтобы не спрашивать, ты должен иметь за собой силу. Зеро поддерживают ваши военные. А тебя кто?
– Они же! Мы ведь вместе.
– А если не вместе? Кто поддержит именно тебя?
– Кто?
– Мы. Нам кажется, что ты будешь отличным правителем. Лучшим!
– Кому это – нам?
– Микенцам. Мы давно хотим теснее дружить с Критом. Вместе торговать. Вместе воевать. Представь – ваши самые быстроходные корабли и наши самые отважные воины. Да мы сможем завоевать весь мир! Крит и Микены станут главными на всех морях. Мы получим новые земли, привезем целые трюмы ценной добычи. Рабов. Ты будешь царем самого богатого государства в истории!
– Но Крит и так… Хорошо. Что для этого нужно?
– Войско. Тебе нужны свои воины, которые слушались бы только тебя.
– Где я их возьму?
– Вот. Как раз об этом Фиест хотел поговорить. Мы пригоним на Крит к Играм наши корабли под видом торговых. А в трюмы спрячем отряды преданных тебе микенцев. Тогда, одержав победу на Играх, ты сможешь тут же ввести их во дворец. Установить свои порядки. Вернуть уважение сильным мужским богам. И никакие Зеро с Клименой тебе не помешают. Они вообще больше не понадобятся.
– Как же…
– Будешь править сам. Без советников. Без Верховной жрицы. Нет, ты можешь назначить какую-нибудь там молодую жрицу, чтоб народ не роптал. А в остальном справишься без них. Если что, мы тебе поможем.
– Но эти ваши корабли, с воинами. Как они сюда придут?
– Скажешь вашему командующему флотом, что заказал камень для постройки храма в честь Игр, и наши корабли должны тебе его доставить. Фиест даже приготовил их список.
– А если люди командующего проверят трюмы?
– Объявим, что в море у гребцов началась заразная болезнь. На корабли нельзя входить. Главное – ты согласен? Или хочешь стать как твой отец – чужой тенью?
– Нет. Как отец, я не хочу! – Сатур даже передернулся, вспомнив зловонное тело в темной комнате.
– Тогда завтра утром дам тебе список.
– Постой. А ты уверен… Что убить хотели не меня?
– Пока не знаю. Ты тоже для них угроза. Против тебя здесь целый заговор!
Сатур приосанился, а Менелай продолжил:
– Мину надо потрясти. Она ведь чаши принесла.
– Ты что! Она ненормальная. Говорит: не мы жизнь давали, не нам отнимать.
– Значит, ее кто-то научил. Может, Яр? Я у нее это выпытаю!
– Нет, пытать не надо. Я еще, может… Царицей ее сделаю.
Менелай усмехнулся и кивнул. Сатур поднялся с кресла:
– Ладно, иди. Пора спать, завтра у меня тренировка.
Оставшись один, он вышел на огромную террасу, висящую над площадью.
В городе было тихо, лишь издалека доносилось нестройное пение из таверн мастеров. Ветерок, долетавший с моря, не приносил облегчения: его дыхание было горячим, как у бегущего быка.
Сатур оглядел уходящий далеко в черноту ночи величественный дворец. Наружные стены, облицованные лунным камнем, излучали в свете звезд молочно-белое сияние: его было видно даже с проплывающих по заливу кораблей.
Уличные светильники с горящим оливковым маслом выхватывали из густой тьмы прекрасные черно-алые колонны, фасады роскошных домов, полукруглый амфитеатр на тысячи зрителей, кусочки чудесных фресок.
Богатый, счастливый мир простирался до самых высоких гор. А впереди, невидимое, вздыхало море, покачивая у причала мощные корабли.
И это все будет его. Только его. Дурачка и сына обжорки.
Дурачок и сын обжорки
Так его дразнили в детстве. Мать умерла прямо на пиру, подавившись рыбной костью. Или перепив вина. Разные ходили слухи.
Она любила эти застолья. Как он понял, когда вырос: запивала и заедала неудачный брак с отцом. Минос Третий приводил девок прямо в супружескую постель. А мать, как говорят, была горда и властолюбива. Мечтала править царством. Но не судьба.
Сатур рос нескладным, никому не нужным и злым. Мальчишки во дворце и за сына царя его не считали. Кричали вдогонку:
– Эй, дылда, смотри, как мамаша, не тресни!
Он срывался, догонял обидчиков и жестоко бил. После одной из таких драк его даже хотели отослать на исправление в провинцию. Но тут вступилась Арья. Она первая заметила, что сводный брат незаметно вырос в красавчика и может стать отличным спортсменом. Эти два качества во дворце ценились. так что она взяла его в свою свиту. Пусть занимается спортом, побеждает в состязаниях. И слушает сестру, раз больше ни на что не годен. Одно слово – дурачок.
Все так к этому привыкли, что не заметили главного. Вместе с мускулами вырос и его ум. Когда ты все время соревнуешься с другими – не важно, в чем, – начинаешь многое про них понимать. И про то, как этот мир устроен.
