Глупая Климена считает, что миром правит любовь.
Как бы не так! Все живое только и делает, что воюет. За территорию. За пищу. Даже растения глушат чужаков, борясь за свет. Даже рыбы охраняют свои гнезда и съедают чужую икру. А уж звери! Нет, боги дали всему живому одно главное умение – сражаться за себя. Сначала с чужими. Потом со своими.
Науку сражений Сатур освоил хорошо. Смешно смотреть: все хотят править вместо него. Климена. Зеро. Арья. Теперь вот Менелай. Как будто Сатур не понимает, что воины микенцев будут слушать только своего военачальника! И это он станет хозяином острова, а то и всего царства.
Если только…
Сатур усмехнулся.
Он знает, кого взять в союзники. О! Это самый сильный союзник из всех возможных. И Сатуру есть что ему предложить. А пока…
Он еще поприкидывается дурачком. Очень удобная маска. Вот они удивятся, когда он ее скинет!
Утренняя прогулка
… Мина сидела в маленькой лодке под тонким белым покрывалом, натянутым для тени, и смотрела, как красиво работают мускулы на плечах Яра.
Он греб мощно, сильно, но лодочка при этом скользила легко, будто парила над водой.
Или это Мине так казалось, потому что она сама будто парила?
Весь ужас вчерашнего дня растаял в нежной голубизне затаившего дыхание моря.
Счастье началось еще утром. Посыльный от Яра принес ей цветы и сказал, что капитан приедет за ней через час. Он хочет ее покатать.
Когда-нибудь – Мина сразу это поняла – даже не само катание, а этот нескончаемый час сладостного предвкушения станет самым счастливым ее воспоминанием.
Наверное, так действует запретный шафрановый настой: мир вдруг в одно мгновение стал ярче, объемнее, засверкал и заискрился, а где-то – внизу, на площади? нет, это же у нее в ушах – нежно зазвучала флейта. Мина вышла на террасу, глянула на синеющее вдали море, зелень пиний в горах, уловила смешение их тонких запахов: нагретой солнцем хвои и острой свежести соленого ветра.
Вдруг на плечо к ней слетела маленькая белая голубка.
Птицы никогда не боялись Мину, часто клевали зерна у нее с руки, одна вертишейка даже пила воду с ее губ – хоть зрителям показывай.
Но этой прекрасной голубке не нужны были зерна, она покрасовалась на Минином плече, помахала ажурными крыльями, не улетая. И вдруг тихонько, катая звонкие, как бусины, звуки в горле, запела. Только богиня любви Афродита могла послать такую голубку. И Мина покраснела: даже себе она боялась признаться, чего ждет от этой прогулки.
А все вокруг тоже пело и звенело от радости. Никогда еще юная жрица не чувствовала себя такой живой.
Да что ж она стоит!
Мина бросилась в комнаты.
Надеть эту юбку? Ту? Сделать прическу позатейливее? Или не надо, чтобы Яр видел, как старательно она наряжалась? А аромат для благовоний? Цветочный? Травяной?
В повозке они сначала молчали и только улыбчиво переглядывались. Оба были не из говорунов.
Потом Яр стал заботливо спрашивать: как ей спалось? Нет ли у нее неотложных дел сегодня? Ходит ли она на занятия в школу жриц и что они там изучают?
Мина отвечала старательно. Но думала о другом.
То, что он позвал ее на прогулку – что-то значит? Обычно влюбленные встречаются вечером, идут в таверны или гуляют по главной улице, сидят у фонтана на площади или едут на повозке в горы.
Яр будто мысли ее прочел:
– Ты извини, вечером я не смогу прийти, на корабле будет погрузка. А так хотелось тебя увидеть!
И сердце Мины радостно забилось.
Значит, все же свидание! Неужели этот красавец, лучший спортсмен царства действительно выбрал ее?
* * *
…От утренних воспоминаний Мина засветилась, заулыбалась. Что может быть романтичнее прогулки по морю!
Она опустила руку в нежную голубую воду и тихонько ее погладила. Вроде как поблагодарила.
Но Яр почему-то был серьезен. Неожиданно, когда до песчаной косы, куда они плыли, оставалось еще несколько сот метров, он вытащил весла. И лодочка зависла между синевой неба и синевой моря, чуть покачиваясь на легкой волне.
– Мина, мне нужно с тобой поговорить! – Он заметно нервничал. – Сначала я думал сделать это после Игр. Но потом решил – так будет неправильно. Если выиграю, радость все затмит. Проиграю – будешь меня жалеть. А я хочу, чтобы тебе ничего не мешало. Нет, я понимаю, что рано спрашиваю, ты меня совсем не знаешь… Все это не по правилам.
Яр в волнении сжимал в ладонях ручки весел.
– Но сейчас наступают такие времена… У нас может не быть времени делать все правильно. Ты хочешь стать жрицей, я это уважаю. Но скажи… Ты не могла бы передумать?
Яр поднял на Мину свои необычные синие глаза. И она невольно отметила: они точно того же оттенка, что и море. Такой же глубины. И погружаешься в них с головой…
А сама сказала:
– Почему ты спрашиваешь?
– Я хочу, чтобы ты уехала со мной на Тиру. Да, это не Кносс. Там нет таких блестящих пиров и общество поменьше…
– Я не люблю пиры, – улыбнулась Мина.
– Подожди! Это не главное. Понимаешь, что-то происходит. Какие-то знаки появляются на Тире. Боги сердятся. Но и в Кноссе творятся нехорошие дела. Это убийство… Кража…
– Что-то украли? – удивилась Мина.
– У меня. Письмо. Сейчас Гупан этим занимается. Не важно. В царстве неспокойно. Я боюсь за тебя. Не знаю, где тебе безопаснее, но хочу быть рядом. Только я не уверен… Понравится ли тебе жизнь жены моряка?
…Это было совсем не то, чего ожидала Мина. Она мечтала о романтическом признании. Может быть, о поцелуе. А потом – гулять вместе по берегу, взявшись за руки. Сидеть, обнявшись, на камне, расслабленно смотреть в синюю даль, слушать треск цикад. И вбирать в себя разлитый в воздухе золотой нектар счастья.
Вместо этого она ощутила холодок беспокойства и тревоги. Плохое предчувствие сжало сердце.
– Не отвечай сейчас, – быстро сказал Яр, угадав ее смятение. – Подумай. Но я должен был это тебе сказать.
Он мог бы еще добавить, что теперь каждое утро, перед тем как открыть глаза, видит ее выплывающее из темноты улыбающееся лицо: эта улыбка озаряет потом весь его день. И каждый раз вечером, засыпая, тихонько пробует на вкус ее певучее имя: Ми-на…
Но Яр ничего добавлять не стал. «Тупица! – ругал он себя, глядя на побледневшее лицо спутницы. – Я ее напугал. Разве так обращаются с девушкой? Особенно такой? Все пропало, я ее потерял!»
Он схватил весла, начал грести.
И вдруг вода недалеко от них вскипела от черных плавников. Изогнутые гладкие спины мерно вздымались над поверхностью, огромные туши застывали на секунду, давая полюбоваться пугающей красотой обтекаемых тел. И погружались в синюю глубину.
