Дельфины! Целая стая! Они каким-то чудом синхронно-ритмично двигались словно в такт неслышной мелодии. И вся эта плотная стена шла прямиком на крошечную лодочку, болтающуюся посреди моря. Яр вскочил, поднял весло. Дельфины обычно миролюбивы. Но он знал случаи, когда они из озорства опрокидывали лодки и люди гибли. А тут их столько!
– Не надо, – улыбнулась Мина.
Она словно вслушивалась во что-то, неслышимое для Яра. Потом опустила ладонь в воду – подплывший дельфин тут же уткнулся в нее влажным носом и весело скосил на Яра маленький глаз.
– Они просто хотят нас покатать! – засмеялась Мина.
И словно ее услышав, несколько дельфинов поднырнули под лодку и осторожно, бережно помчали ее вперед на своих спинах.
Это было удивительное ощущение – их лодочка неслась как по воздуху, другие дельфины резвились рядом, выпрыгивая из воды и с шумом падая, так что брызги разлетались сверкающей россыпью. На секунду Яру показалось, что он бог Посейдон, который объезжает свои владения.
Он схватил Мину за руку, заглянул в ее смеющиеся ласковые глаза и понял: нет, ничего не потеряно, она любит, любит его!
И эта радость вырвалась наружу громким залихватским криком, каким возницы подбадривают быков:
– О-го-го-го-го!
Дельфины тоже его поняли и понеслись еще быстрее. Белая пена бурлила за кормой, а брызги поднялись такие, что обдали их с головы до ног.
Мина и Яр захохотали, он приблизил к ней лицо. И первый их поцелуй был приправлен чуть горьковатой от соли морской водой.
Так этот вкус и остался у них на губах: сколько бы потом они ни целовались, всегда ощущали солоноватую свежесть моря…
* * *
…Когда Яр с Миной вышли из лодки на косе – дельфины домчали их почти до самого берега, – первым они увидели матроса, который бежал к ним по дорожке.
Мина поняла, что остальная часть романтической программы – сидение на камне и гулянье рука об руку – останется невыполненной. И не ошиблась.
– Капитан, капитан! Вам надо срочно вернуться на корабль! – выдохнул матрос, едва с ними поравнявшись.
Переговоры
Крит. Наши дни
Телевизионщица Валерия открыла глаза. И ничего не поняла. Она лежит на полу в темной душной комнате с запахом солярки. Рядом – она покрутила головой, и боль молнией шибанула в затылок – канистры, банки, колеса в углу…
Гараж!
Валерия приподнялась, пытаясь вспомнить. Картинки завертелись перед глазами. Вот она сидит с Изольдой и Оксаной в ресторане на берегу – Рая и Татьяна присоединиться к ним категорически отказались.
Хватает пробегающего мимо официанта за рубашку:
– Какой симпатичный мальчик! А принеси нам свое любимое блюдо! Я же вижу – у такого красавца отличный вкус!
Официант, как и все мужики, когда их хвалят, засиял. Вокруг немолодой Валерии засуетился. Девки надулись: это ведь они покорительницы сердец. Причем сердца должны сами падать к их ногам. Дурочки! В этой войне выигрывает не та, у кого больше достоинств. А та, кто найдет больше достоинств в кавалере.
– Какая у вас необычная рука! – взяла официанта за ладонь Валерия. – Пальцы такие длинные!
И лучший кусочек рыбы плюхнулся на ее тарелку.
Изольда поджала губы, а простоватая Оксана начала Валерию задирать:
– Куда вы так густо губы и щеки намазали! Как еврей масло в гостях! Гос-споди! Сейчас же совсем другие правила макияжа. Хотя… Зачем в таком возрасте вообще краситься?! Можно уже смотреть на все с трибуны!
Тут до Валерии и дошло. Это она кольцо сперла! Все маникюрши такие. Тащат, что плохо лежит. У нее самой как-то в салоне пропало кольцо: она сняла его перед массажем рук, положила на соседний столик. И забыла. А когда вернулась через час, колечко фьють! Никто не видел. Ага!
Валерия решила проверить Оксанины вещи. И Изольдины заодно. Тоже та еще стерва! Приятно будет кого-то из них разоблачить.
Сказала, что пойдет подышит воздухом перед кофе. Бегом вернулась на яхту, открыла их сумки…
В боку что-то саднило, Валерия провела рукой – да там порез!
И тут вспомнила. Незнакомец с ножиком! Ее похитили!
Сердце застучало. Она вскочила, стала искать телефон. Конечно, его не было.
Тут дверь гаража приоткрылась, какой-то мужик быстро нырнул внутрь. Дверь сразу поехала обратно.
– Оклемалась? – усмехнулся похититель. Валерия узнала его голос. – Хорошо. Сейчас ты мне все расскажешь. Про то, какое задание тебе дал Ионидис, что ты нашла. Будешь хорошо отвечать – я тебя отпущу. Только не ври. Поняла?
Валерия поняла: кто-то из пассажирок замешан в чем-то криминальном. Придурок ее с ней спутал, и ничего хорошего это ей не сулит.
За длинную журналисткую судьбу она навидалась всякого. Когда обслуживаешь власть – а Валерия в этом искусстве преуспела, – с чем только не столкнешься. С криминалом. С бизнес-разборками. Несколько раз сама чудом уцелела. Но ведь уцелела!
Она сделала три глубоких вдоха. Сказала себе: «Соберись, сучка!» Так она подбадривала себя перед выходом в эфир.
И присмотрелась к мужику.
Лет тридцати. Глаза узкие и злобные. На жалость давить не получится. Настроен решительно. Не пуглив. И не полный идиот. Надо договариваться. Переговоры – ее сильная сторона.
– Как тебя зовут? – начальственным тоном спросила она.
Мужик удивленно вскинул брови.
– Тебе мое имя без надобности, – ухмыльнулся.
– Как хочешь. Я вижу, ты парень умный. Деловой. Давай говорить серьезно. Ты ошибся. Я не знаю никакого Ионидиса. Я журналистка с телевидения. Веду дела с очень серьезными людьми в России. Вот сейчас, например, делаю предвыборную кампанию одного кандидата в Госдуму. Если со мной что-то произойдет, будет большой скандал. Пресса начнет шуметь, что это политическое убийство. Сюда приедет куча следователей. Все здесь перероют. И тебя найдут. Потому что только так они сами уйдут из-под удара. Тебе это надо?
Хлыщ слушал ее, не дрогнув лицом. У него было правило: если есть время, дать жертве выговориться. Иногда с перепугу выбалтывали что-то интересное. Сейчас времени было навалом.
– С другой стороны, мне самой нельзя светиться ни в каких скандалах. Я тогда не смогу вести выборы. А такая история – это скандал. Мне тоже невыгодно, чтобы кто-то узнал о нашем с тобой… недоразумении. Ты меня понимаешь?
Хлыщ все так же молчал.
– Давай сделаем так. Я сейчас же улечу в Москву. Даже на яхту возвращаться не буду. Хочешь, посади меня в самолет. Нет – сама уеду. И обещаю, что не скажу никому ни слова. Забуду как сон. Тут наши с тобой интересы совпадают. А ты уж со своими делами разбирайся сам. Что скажешь?
Хлыщ говорить ничего не собирался. Собирался зажать дамочке палец тисками и послушать ее еще. Не вспомнит ли чего. Но тут у него зазвонил телефон.
