И теперь она это сделает.
* * *
Яр открыл глаза. Он лежал на скамье. Напротив него в кресле, склонив голову на подбородок, дремала Арья. Что за шутки?
– Арья! – позвал он.
Хозяйка виллы приподняла голову.
– А? Что?
С недоумением на него уставилась. И только потом вспомнила и засмеялась:
– Вот! Я же говорила! Это сонное вино! Я пью его только на ночь. Но ты же никогда меня не слушаешь!
Она хлопнула в ладоши. Вышел все тот же красавец-слуга.
– Долго мы спали? – спросила она.
– Нет, около часа. Но к вам приезжала гостья.
– Кто?
– Из школы жриц. Мина.
– Идиот! Почему же ты нас не разбудил!
– Не было указаний.
– Нехорошо получилось. – Арья глубоко вздохнула.
– Но почему… Почему Мина приехала к тебе? Сейчас?
– Я же сказала – приготовила тебе сюрприз. Думала, ты сделаешь ей тут предложение. Я и подарок вам купила – золотые браслеты. Зачем ты только пил это вино!
Яр смотрел на Арью, и его голубые глаза темнели от гнева. Странные совпадения: приглашение на виллу, внезапный сон, нежданный приезд Мины…
Он уже хотел возмутиться. Но увидел, что к ним по аллее бежит еще один, уже полностью одетый слуга.
– Кто тебе разрешил врываться? – недовольно спросила Арья у запыхавшегося юноши.
– Гонец из дворца… Просил передать. Ваш отец, Минос Третий… скончался!
– О боги! – вскрикнула Арья. И опустила глаза, чтобы не было видно их сияния.
Никогда еще печальные известия не приходили так вовремя.
Идиллия
Крит. Наши дни
Спросите меня – какую картинку я хотела бы видеть каждое утро?
Вот эту. Я сижу на палубе яхты. Море тихое-тихое, зелено-прозрачное и похоже на гобелен: в нем отражаются береговые пинии и белые домики, будто они нарисованы прямо на водной глади. Игривые лучи солнца щекочут на дне замшелые камни, чайка пытается заглотить серебристую рыбку, но та заглатываться не хочет и струится обратно, как платок из шляпы фокусника. Невдалеке застыла лодка, местный рыбак в надвинутой кепке со смешными рогами быка мирно подремывает, закинув удочку… Идиллия!
– Девчонки, кто бросил в умывальнике свой чемодан с косметикой? Целый бордель можно накрасить! – вторгся в мою идеальную картину мира зычный голос Оксаны.
Я заглянула вниз: маникюрша потрясала чьей-то внушительной красной косметичкой.
– Подожди. Это же Валерии! – выглянула из нашей каюты Машка.
Вчера вечером мы уже обсудили странное исчезновение ярославской телеведущей. Особенно неудомевали Изольда с Оксаной: сидели все вместе в ресторане, ждали кофе. Вдруг Валерия сорвалась, куда-то рванула. А потом исчезла с вещами! Да еще зачем-то перерыла все в каюте.
Возникали нехорошие подозрения.
– Вот кто колечко спер! – озвучила их Оксана.
– Непонятно, зачем было сбегать. Ее же никто не подозревал, – засомневалась Машка.
Теперь бегство тележурналистки казалось еще более странным.
– Чтобы Валерия забыла косметику? Да она без макияжа в туалет не выйдет! – хмыкнула Изольда, подходя к холодильнику: настало время завтрака.
– Мне все это очень не нравится, – тревожно посмотрела на Раю тихая Татьяна, когда мы уселись на палубе перед размазанной по тарелке похудательной кашицей.
– Мне тоже не нравится! – вскинулась Рая. – Не рейс, а дурдом. Первый раз у меня такое!
– Вдруг что-то случилось? Позвони ей! – посоветовала Машка.
Но Валерия как абонент была недоступна.
– Может, она от голодухи сбежала? – Оксана встала, направилась к холодильнику и достала оттуда баночку с надписью Doctor Zhevako.
– Вкусное? – спросила у Раи.
– Не трогай. Это для дегустации.
– Да ладно жадничать! У тебя этого питания – полный рюкзак на полке, я видела! – обиделась Оксана.
– Не твое дело! Чего ты везде лазишь, суешь свой нос! Роешься в чужих вещах! – неожиданно взвилась Рая. Но, увидев, что мы на нее уставились, сбавила тон: – Вам лишь бы сожрать. А у меня это работа. Думаете, приятно, в каждом порту ходить по фитнес-клубам, предлагать, уговаривать – купите мои биодобавки!
– Зачем же ты этим занимаешься? – пренебрежительно спросила Изольда.
– Не всем же платят за то, что они в кино задницей крутят! Я, между прочим, по профессии учитель.
И добавила уже тихо:
– Деньги нужны. У меня мать болеет.
Лицо матери, отекшее, злое, с тонной косметики на обвисших щеках и дряблых губах замаячило перед Раиным внутренним взором:
«Я на тебя сколько лет ишачила! – шипела она. – Одна! Без всякой помощи! Только чтобы у тебя, говнючки, все было как у людей! Раечке все самое лучшее, Раечка талант! А Раечка все просрала. Даже собственного мужа! И теперь матери что, помирать? Мне нужны хорошие врачи! Санатории! Заграничные лекарства! А у тебя денег – только на бинт с ваткой? В могилу хочешь меня свести? Я на тебя жизнь положила!»
Такие были материнские условия: жизнь за жизнь.
Рая вздохнула.
Повисла неловкая пауза.
– Капитан, а какие на сегодня планы? – быстро сменила тему Изольда. Она рассеянно возила ложкой по тарелке с белой кашицей, не решаясь донести ее до рта.
– Заход в Ретимно. Купание в бухтах Крита, – хмуро ответил Димитрос. Он был явно не в духе.
Вчера они с Алекс разругались: когда он догнал ее уже у яхты, она заявила, что не намерена часами сидеть одна в паршивой забегаловке. Кто ей звонил – не его дело! Какое он вообще имеет право об этом спрашивать!
Теперь она молча пила йогурт и с ним не разговаривала. Ну вот что такого он сделал?
– Но планы могут сорваться. Обещают шторм, – пробурчал он.
Я изумилась. Глянула в голубое небо: высоко-высоко белые облака шли меленькими волнами, как будто над нами висела огромная стиральная доска. Какой шторм?
– Тогда я сейчас искупаюсь! – заявила Машка.
Через минуту она уже рубилась к горизонту размашистым кролем, чуть не протаранив по дороге лодчонку и спугнув чайку, которая, грузно взлетая, обматерила Машку крикливым голосом пьяной бомжихи.
Наконец подруга, отфыркиваясь, как мокрый спаниель, влезла на яхту. Димитрос завел мотор.
И мы заскользили по синему морю мимо зависшей между небом и водой лодочки с подремывающим рыбаком. Нет, все же полная идиллия!
Рыбалка
Хлыщ сидел в лодке, надвинув на глаза кепку с рогатым быком. Ему до смерти надоело закидывать эту чертову удочку, на которой даже не было наживки. Но не идти же копать червей!
