– Где мы? – спросила я у Димитроса.
– Ретимно, – хмуро ответил он.
Наш испуганный экипаж сбился на корме.
– Что с ней? – спросила меня Татьяна. – Это аллергический шок?
– Не знаю. На аллергию не похоже, – честно ответила я.
– А на что похоже? – уставилась на меня Машка. Она держала в руке телефон: ей опять звонил Стас.
– На отравление, – не задумываясь, брякнула я. И сама застыла от своих слов.
– Не могу говорить, – сказала в мобилу Машка. – У нас тут пассажирку только что отравили.
Стас секунду помолчал, а потом спросил:
– Ты хорошо посмотрела описание вашего тура? Он, случайно, называется не «Десять негритят»?
В больничном коридоре
– Таблетки было три. Твоя, Изольдина и Татьяны. В твоей яда нет – ты тоже ее выпила.
– А то ты бы и меня подозревала?! – не выдержала я.
Мы с Машкой сидели на пластиковых стульях в коридоре больницы Ретимно и ждали, что скажут о состоянии Оксаны врачи.
– Я бы подозревала, что твой пузырек могли подменить. Не мешай! Остаются Изольда и Татьяна.
– Зачем им ее травить?
– Например, Оксана видела, что кто-то из них взял кольцо. Стала шантажировать воровку, та ее и… – Машка не могла усидеть на месте, как почуявший добычу спаниель.
– Надо узнать, был ли вообще яд, – заметила я. И оказалась в своем желании не одинока.
– Я организатор круиза! Вы обязаны сообщить мне о состоянии здоровья моей пассажирки! – наседала в конце коридора Рая на щуплого мужичка в белом халате. Тот так вжимался в стену, будто надеялся пройти сквозь нее.
Но от Раи еще никто не уходил.
Мы приехали в больницу все вместе, но узнать ничего толком не удалось. Состояние средней тяжести. Угрозы жизни нет. Анализы взяли. Разбираемся. Вот и все, что еще раз повторил нам врач, которого Рая на всякий случай придерживала за рукав.
Димитрос с Алекс принесли из ординаторской те же новости.
Мы всей толпой вышли на улицу. Ветер яростно пытался вырвать деревья из земли, туча набухала дождем. Главное погода решила за нас.
– Ночевать остаемся здесь, – сказал Димитрос. – Я только отгоню яхту на пару часов. Мне нужно заправиться. Кто хочет что-то взять – поехали со мной. Потом вернетесь в город. Остальные – погуляйте до вечера.
– Удачно получилось. Я как раз собиралась вечером в Ретимно! – воскликнула Изольда и осеклась под нашими взглядами: – Я не в этом смысле!
– Возьму свои баночки, пройдусь по фитнес-клубам, – вздохнула Рая.
– Мне тоже нужно кое-что взять. – Алекс не смотрела на Димитроса. Но вышагивала рядом.
Татьяна просто помахала нам рукой.
– В городе прогуляюсь.
У меня не было никаких идей. В отличие от Машки.
– Я придумала, что мы сейчас сделаем! – наклонилась она к моему уху.
И мне не понравилось предвкушение, прозвучавшее в ее словах.
Переодевание
Впрочем, начала Машка с безобидного. Она затащила меня в лавку с пляжными товарами, приткнулась в углу с телефоном. И через три телефонных звонка уже выяснила: Валерию в ее телекомпанию никто не вызывал. На работу она не вернулась. Мобильный телефон самой Валерии молчит.
– Странно. Если Валерия сбежала с кольцом, то кому было нужно травить Оксану? – задумчиво уставилась Машка на вешалки с платьями. – Нет, не в кольце тут дело, нутром чую. Пошли!
– Куда? – удивилась я.
– В клинику к Оксане, конечно.
– Нас же опять не пустят?
– Обижаешь! Зачем я тебя сюда, по-твоему, завела? Сейчас мы замаскируемся!
Через десять минут мы в полной маскировке уже входили в больницу, надеясь раствориться среди больных. Но раствориться не получилось: пациенты остолбеневали от наших халатов до пола с красно-зелеными попугаями и плюшевых тапочек с мордами котиков. Ничего другого, похожего на больничное, в греческой лавке не нашлось. Кто ж знал, что тут ходят в шортах с футболками!
Впрочем, Машку это не остановило. Помахав руками перед зачарованно глядящими на нее греками, подруга уверенно повела меня к Оксаниной палате на втором этаже.
Мы уже взялись за ручку, как вдруг дверь распахнулась. И из нее вышел сначала доктор – высокий, загорелый, синеглазый. А следом за ним… Татьяна.
Мы ошалело уставились друг на друга. Все-таки наши попугаи умели произвести впечатление.
– Ты чего здесь? – первой пришла в себя Машка.
– Узнать, не надо ли Оксане что-то принести. А вы?
– Узнать, кто ее отравил. Что она тебе сказала?
– Что ей нужны трусы и футболка, – пожала плечами Татьяна и, кивнув доктору, зашагала по коридору.
Врачу так просто смыться не удалось. Машка замахала перед его носом удостоверением, выхваченным со скоростью пистолета:
– Я российский журналист! Вы не имеете права препятствовать моей деятельности! Мне нужно сюда войти!
Врач, делая вид, что каждый день видит журналистов в тапочках с котятами, мягко, на плохом русском, сказал:
– Очень приятно. Я люблю Россию. Проходил практику в Петербурге. Но зайти сейчас нельзя. Вкололи успокоительное. Завтра. С десяти до тринадцати часов.
– Чем ее отравили? – не отступала Машка.
Доктор удивился:
– Отравили? Нет. Передоз.
– Таблеток от укачивания? – влезла я.
Доктор удивился еще больше:
– Почему? Амфетаминовый ряд. Она принимала наркотики?
И подозрительно уставился на наши попугайские халаты. Трудно представить, что кто-то разгуливает в таких по улицам, не приняв чего-нибудь взбадривающего.
– Нет, непохоже, – сказала я. – У нее еда как наркотик.
– Странно. Анализ не готов, но я почти уверен…
– Доктор! – Машка игриво придвинула котика к его сандалии. – А Оксана не говорила… про таблетки? Может, кто-то из пассажирок ей дал не те?
– Да… – растерянно протянул доктор. – Что-то такое говорила. Ругала одну женщину с яхты. Вроде она не то ей дала. Или сказала…
– Имя, доктор, имя! – вскричала Машка.
– Имя… Сейчас. Такое простое. Красивое. Да! Конечно!
Мы замерли.
– Елена! Она сказала: во всем виновата Елена! Кто это, не знаете?
Я вытаращила глаза. Машка секунду помедлила. Потом помотала головой:
– Нет, не знаем. Пойдем!
И только когда мы оказались за больничной дверью, выдохнула:
