И тут он выдал:
Один дурак!
А ты — Червяк!
И только славный Пустозвон
На рифму складную силён!
Понятно? Я — мастер складывать стихи! Это — главное, что должен уметь приличный шут! Ответить на оскорбление или «пройтись» по важной персоне, не потеряв головы, очень сложно. А рифмы почти всегда спасают! Тут уж, правда, на кого нарвётесь… Кто из вас готов повторить?
Вспомнились славные денёчки в училище. Припахали как-то раз, в приказном порядке, меня стенгазету мастерить. «Ты, Золин, умеешь рифмовать — все знают! Вот и напиши что-нибудь от души про морпехов!» — сказали они. Мне очень не хотелось, но «заднюю давать» чревато. Мучился долго, а потом, разозлившись, почувствовал «вдохновение». Стенгазета не провисела и часа, сорванная рукой старшины. Ещё через час оказался по стойке «смирно» в кабинете начальника училища.
— Хм… — вчитываясь в написанное, вздохнул тот. — Давай-ка, курсант, сам.
Что делать? Надо! И я, потея от страха, пробубнил:
От Паттайи до Находки
Всем порвут морпехи глотки!
От Нью-Йорка до Сиднея
Вы…т всех, как умеют.
— Молодец, — по-отечески улыбнулся он. — А чего многоточия поставил, вместо таких «поэтически-прекрасных» слов? Говори уж и то, что в них скрыто! Или стесняешься?
— Устав не позволяет, — быстро нашлась отмазка.
— Допускаю. Поэтому вместо важного слова многоточия? Что же ты, Пушкин наш недоделанный, тему дальше не развил? Или по географии плохо? Столько ещё городов на карте, где наши бравые ребята могут «порезвиться»!
— Развил, но не опубликовал, — честно признался я, внутренне зажмурившись от своей наглости.
— Причины такой скромности?
— Одни многоточия. Не поймут.
— А ну-ка! — заинтересованно посмотрел на меня бывалый флотский офицер, — Садись и пиши оригинал! Только без купюр!
Дрожа до самых пяток, сел и за пару минут восстановил «поэму» полностью.
Несколько раз перечитав написанное, начальник училища ухмыльнулся:
— По сути, всё верно! Но ты — будущий офицер, и должен понимать одну вещь! Неважно, что у тебя в голове, а важно то, как и каким способом ты свои мысли доносишь!
Он аккуратно сложил листок и положив караман, пояснил:
— Друзьям покажу… Не пропадать же шедевру. Но, как только что сказал, думай ГДЕ и КАК! Неделя нарядов! К наглядной агитации больше, чем на три метра, не приближаться, если хочешь закончить обучение! И… Ещё чего сочинишь — неси сюда!
Запомнил этот случай надолго, но ума он мне не прибавил.
Сейчас же, слушая детские, примитивные стишки этого Пустозвона, в голове сами собой родились строки, которые я и озвучил:
Не надо очень умным быть,
Чтобы два слова срифмовать.
Поэтом вверх сложнее взмыть,
Но пустозвонам не понять.
— А ну-ка! — совсем не обидевшись на меня, заинтересованно проговорил Блямб, — Кажется, что ты начинаешь оправдывать своё наглое прозвище, Илий. Ещё можешь?
Да я могу хоть целый день!
Не камни ж, всё-таки, таскать!
Но, если честно, просто, лень
Без толку языком болтать.
Я лучше тихо помолчу,
Считая время до обеда.
Пожрать и спать сейчас хочу,
А не смотреть на нос соседа.
— Все смотрят и всем нравится! — возмутился парень рядом, действительно, имевший огромный «шнобель», изгибу которого позавидовал бы любой орёл.
— Не со зла, братишка! Нужна была рифма, а тут твоё достоинство выпирало.
— Превосходно! Просто превосходно! — захлопал в ладоши Пустозвон. — Ученик превзошёл учителя! И всего за один урок! Больше мне тебя учить нечему, можешь посещать занятия, когда захочешь сам, а я с удовольствием доведу до совершенства начатое!
Вот ведь, мерзавец! Как на себя чужие заслуги повесил! Ладно. Не буду спорить и наживать врага. Дядька хоть и странный, но внешне безобидный — пусть таким и остаётся.
— Кто ещё поразит меня своим талантом? — продолжил «учитель поэзии».
Никто не отозвался.
— Ну же! — не отставал он. — Тогда… А давай ты, Парб Большой!
— А чего сразу я? — окрысился великан. — Других, что ли, нет?
— Все будут пробовать и учиться. Начинай!
Немного подумав, Парб изрёк:
Сильней… Эта… Меня не видела земля
Об этом знают все … Эта… Давно…
Дальше, судя по растерянной багровой роже, у него случился явный мысленный коллапс, выхода из которого не было.
Неожиданно ему в помощь раздался звонкий голос карлицы, с привычными злыми, ехидными нотками, продолжив начатое:
Но силой ты гордишься зря!
Большое жирное дерьмо!
Тебе, возможно, не понять,
Но стоит и умом блистать!
Зря она так. Совсем у девки нет чувства самосохранения. Не то дерьмо прилюдно обозначила — этот не простит и отыграется в свойственной ему силовой манере. А если учесть их разницу в весовых категориях, то достанется кое-кому очень неслабо. Надо проследить — жалко, хоть и дура отмороженная.
— Фанни? — поднял брови вверх учитель. — Оказывается, даже… хм… в Цветочке могут быть другие таланты, кроме основного.
Пусть я мала и путь непрост,
Но по одёжке не суди!
Могу любому вырвать «хвост»,
А если надо — даже три!
— Великий день! — неожиданно прослезился Блямб Пустозвон. — Сразу два гениальных ученика! Жизнь прожита не зря — достойную замену воспитал!
Дальше урок протекал спокойно. Учитель прогнал всех через «горнило» сочинительства. Некоторые даже смогли, пусть и коряво, но закончить. Потом он долго и воодушевлённо объяснял, как и по какому принципу подбирать слова, приводил примеры и варианты беспроигрышных рифм. В общем, несмотря на весь свой земной опыт, я слушал с интересом.
Первые звоночки будущих неприятностей, как и предполагал, начались во время обеда. Сев рядом с Фанни на длинную лавку возле не менее длинного стола, чтобы вмешаться, если начнётся драка, я молча уткнулся в деревянную миску с горячей кашей и стал с удовольствием есть. Очень неплохо, кстати! Не знаю, из каких перемолотых зёрен получалось подобное варево, но вкус был отменный!
Обед прервал громкий, визгливый голос прямо над ухом:
— Ты, скотина, сегодня оскорбила моего лучшего друга! — нависнув на карлицей, произнесла Марамба Хваталка.
