И она была заперта в своей башне.
Запретная, она была опасным выбором, но тем не менее я выбрал ее.
Я посмотрел на фотографии. Женщины действительно были прекрасны. Их лучше всего можно было бы назвать дочерьми Евы. Соблазнительные искусительницы. Но никто из них не сделал этого для меня. Ни одна.
Наугад выбрав одну, я толкнул ее обратно к Валентину. Он посмотрел на фотографию и широко улыбнулся. Такой зловещей улыбкой.
— Отличный выбор, Константин, — протянул он. — Как насчет того, чтобы встретиться с ней сейчас? Познакомиться поближе?
Я в замешательстве нахмурил брови. Мое сердце бешено заколотилось. — Сейчас? Они все здесь?
Он кивнул. — Конечно. Я подумал, что ты захочешь попробовать свой выбор, прежде чем решение будет окончательным. Если она тебе не понравится, ты сможешь выбрать другую.
Ты ублюдок, засранец, но ты еще и такой тупой. Появился дьявол на моем плече, снова дразня меня.
Ни одна из этих женщин не хотела…конечно, не хотела. Они были товаром. Девственной киской и плодовитым чревом. Их задачей было произвести для меня на свет наследника.
Мне вдруг стало трудно дышать, когда дверь кабинета открылась. Краем глаза я заметил, как вошла молодая девушка. Она была одета в белый халат, практически прозрачный. Когда она прошла вглубь комнаты и приблизилась ко мне, я заметил, что она была полностью обнажена, и я мог видеть все.
Ах, к черту мою жизнь.
Я оглянулся на Валентина и увидел, как он пожирает ее глазами. Отвратительная свинья. Он пристально посмотрел на меня, а затем удобно откинулся на спинку стула, выглядя вполне довольным своим решением.
Девушка остановилась рядом со мной и опустилась на колени у моих ног. Мои легкие сжались, а желудок свело судорогой. Мои пальцы сжались, а потом я сжал кулаки. Гнев. Разочарование. Беспомощность. Меня переполняло столько ошеломляющих эмоций.
— Она очень послушная. Они все такие. Ее учат быть идеальной женой, — начал Валентин. Он мельком взглянул на девушку, потом снова на меня, прежде чем продолжить. — Идеальная шлюха для тебя, сынок. Она будет слушать тебя, не вызывая никакой драмы. Даже если она это сделает, она твоя, чтобы наказывать и дисциплинировать, как ты захочешь.
В горле у меня пересохло, и мне пришлось несколько раз сглотнуть. Я не мог говорить, поэтому просто кивнул.
Она молчала, опустив голову, избегая зрительного контакта. Девушка была застывшей статуей во времени. Она ждала моей команды.
— Ты должен проверить ее послушание. Я обещал что она хороша, но проверь сам, — он говорил тихо и выглядел слишком нетерпеливым. Энтузиазм не мог не прозвучать в его голосе.
Смысл его слов был ясен, и я боролся с желанием сорваться, убить, искалечить. Мои губы приоткрылись, я попытался сказать нет — я хотел, — но Валентин заговорил прежде, чем я смог отказаться, прежде, чем я смог спасти достоинство девушки, и прежде, чем у меня был шанс остановить мое надвигающееся предательство по отношению к моей милой мышке.
— Соси его член, Холли. Покажи ему, какой хорошей женой ты можешь быть.
Глава 5
Холли подошла ближе, к моим ногам. Она была уравновешена, и каждое маленькое движение было сделано элегантно. Она была хорошо обучена. Гребаная рабыня-вот что я увидел, стоящая на коленях у моих ног. Она была питомцем, а не женой, не равной.
Не так, как Алессио и Айла. Они были Королем и Королевой. Идеальным союзом. Прекрасный брак.
Если бы я женился на условиях Валентина, у меня бы этого никогда не было. Моя жена была бы просто гребаной марионеткой с натянутыми струнами, бесчувственной, с душой, наполненной пустотой, телом, чтобы соблазнить меня, и утробой, чтобы родить моего наследника.
Валентин выглядел очень гордым собой. Он знал, что какую бы игру мы с ним ни затеяли, он выиграл.
Виктор Иваншов никогда не проигрывал…и уж точно не подчинялся командам старого пса.
Рука Холли потянулась к поясу моих брюк, а затем к молнии. Я посмотрел на девушку у своих ног. Ее светлые волосы скрывали от меня большую часть лица. Она все еще молчала, не поднимая головы. Черт, она даже не могла посмотреть мне в глаза. Холли было не больше девятнадцати. Она действительно была прекрасна. Изысканна. Она сделает счастливым любого ублюдка.
Я знал, что она хорошо послужит мне; она была прекрасно подготовлена к этому. Но мне не нужна была послушная рабыня.
Я хотел, чтобы кто-то боролся со мной, раздвигал границы, сводил меня с ума, потому что она делала бы прямо противоположное тому, что ожидалось. Я был зверем в клетке и хотел, чтобы моя львица попыталась приручить меня.
Холли не была такой.
Твоя мышка такая, прошептал дьявол мне на ухо снова. Он всегда появлялся в неподходящее время. Я сердито посмотрел на пустое пространство над головой девушки. Сейчас она спокойна, но ты можешь видеть огонь в ней. Ты знаешь, что она твоя законная Королева.
Холли провела ладонью по моей промежности. Я замер, прежде чем моя рука дернулась и мои пальцы схватили ее запястье, останавливая ее движение. Моя хватка была крепкой, и я увидел, как она слегка вздрогнула. Ее горло дрогнуло, когда она нервно сглотнула. На ее щеках появился легкое подергивание, и я понял, что она, вероятно, скрипит зубами. Ее челюсти были плотно сжаты. Ей было страшно.
— Посмотри на меня, — мой тон был ледяным. Ее крошечное, фигуристое тело дрожало.
Краем глаза я заметил, что Валентин с ухмылкой откинулся на спинку стула. Он поднял бровь, ожидая продолжения. Что за кусок дерьма
Егор издал слабый звук, застрявший в горле. Он знал, что я собираюсь сделать.
Когда Холли не поднимала глаз, а просто смотрела в пол, мой гнев взял верх. — Смотри. На меня, — прошипел я каждое слово. Мое тело гудело от ярости. Я попытался успокоиться ради Холли.
Она слегка приподняла голову и уставилась на меня пустыми зелеными глазами. Ее ресницы были покрыты тушью. Еще была какая-то подводка для глаз, которая заставила зеленые глаза выделяться еще больше. Ее пухлые губы были выкрашены в вишнево-красный цвет. Ее лицо было безупречно. Она была, другими словами — совершенством. Как и говорил Валентин.
Но на мой член она не произвела абсолютно никакого эффекта.
Мои мысли вернулись к Валери.
Моя.
При мысли о ней по моим венам пробежала волна собственничества. Все мои защитные инстинкты были взбешены. Валери была моей. А Холли-нет.
Холли все еще не сводила с меня глаз. Она еще не отвела взгляд, только потому, что я не приказал ей. В глубине души она, должно быть, рыдала, умоляя освободить ее.
Как Айла. Как Валери. Как и все те рабыни, у которых украли невинность, жизнь и достоинство.
