— Что ты со мной делаешь, малыш? — прошептала она. Айла крепко сжала мои плечи. — Ты превратил меня в кого-то другого…
Я понял ее слова, ее молчаливое замешательство.
Я был злодеем. Плохим парнем. Не самым хорошим Королем. Я совершил столько ужасных поступков, что даже ад отвернулся бы от моих грехов.
А Айла была моей женой. Она не съеживалась. Мой милый Ангел все еще хранила сладость. В глубине ее души все еще таились невинность и застенчивость, которые делали ее очень милой. Разница была лишь крохотной. Теперь она танцевала со злом. И что же это значило для нее?
Бесстрашная Королева.
Мои руки скользнули вниз к ее заднице. — Ты плохая, плохая, плохая.
Я сжал упругие полушария ее задницы. Айла ахнула и усмехнулась. — Наверное, я плохая с тобой.
— Только со мной, — сказал я хриплым и властным голосом.
Айла дразняще шлепнула меня по груди. — Да. А теперь мы примем душ или нет?
Я молча намылил тело Айлы, уделяя пристальное внимание ее сочной груди. Теперь она была чувствительна и нежна, но я также знал, что она доставляла ей величайшее удовольствие. Я нежно пощипал пальцами ее соски, и она ахнула, слегка выгнув спину.
— Алессио… — мое имя слетело с ее губ, как безмолвная молитва. Красиво.
Поняв, что дразнить ее уже поздно и Айла, наверное, устала, я бросил свои сокровища и перешел к ее животу, намыливая круглую поверхность мылом.
— Смотри, кто проснулся, — объявил я, щекоча бок, куда только что пнул малыш.
После того, как Айла была вымыта и достаточно удовлетворена, ее грудь не пахла рвотой и тухлыми яйцами—ее слова…но я согласился. Грудное молоко пахло дерьмом—я тоже быстро вымылся. После того, как я закончил, мы вышли из душа, и я обернул ее белым полотенцем, прежде чем натянуть одни из моих черных боксеров.
Айла и я редко спали голыми. Не тогда, когда у нас была малышка, которая любила вальсировать в нашу спальню в любое время, когда она хотела. Она владела нами, моя милая Принцесса.
Айла вернулась в комнату и села на кровать. Она держала полотенце на своем теле, скрывая большую часть своей наготы от моих блуждающих глаз, но оставляя достаточно голой кожи, чтобы подразнить меня.
— Я слышала тебя.
Ее слова привлекли снова мое внимание к ее лицу. Казалось, что воздух в комнате внезапно утратил свою спокойную атмосферу. По выражению лица Айлы я понял, что это определенно будет важно. Сбитый с толку, я склонил голову набок.
— Я слышала, как ты разговаривал с Виктором, — сказала она серьезно.
— Айла, — я вздохнул и провел рукой по лицу. — Ты опять шпионила за дверями? Сколько раз я говорил тебе не делать этого?
Она пожала плечами, а затем смерила меня взглядом. — Это мой дом, — объяснила она, как будто это все объясняло.
— Как ты мог ему такое сказать?
Ох черт. Вот в чем дело.
Она дразнила меня своим обнаженным телом, заставляла меня ослабить бдительность в душе, мило улыбалась, страстно целовала меня, пока моя маленькая жена ждала подходящего момента для расследования. Подлая.
Я скрестил руки на груди и попытался нахмуриться. Но это не сработало. Айла была совершенно невозмутима. Она выжидательно подняла брови, ожидая объяснений.
— А что, если я скажу тебе, что это не твое дело?
— А что, если я скажу тебе, что ты не можешь спать в этой кровати, потому что я злюсь?
О, черт, нет.
Рычание прорвалось из моей груди. — Осторожнее, Ангел, — предупредил я.
— Или что?
— Ты играешь с огнем.
Ее глаза слегка потемнели. — Когда ты вернулся из России, у тебя было ощущение, что между Виктором и женой Валентина что-то происходит. Ты не выглядел шокированным. На самом деле, ты говорил так уверенно. Мне это показалось странным, но я предположила, что у тебя не было никаких проблем с их отношениями.
Мало она знала…
Айла в отчаянии хлопнула по матрасу, прежде чем встать и шагнуть вперед. Она не выглядела устрашающе. Ни капельки. На самом деле, она была чертовски милой.
Она остановилась в дюйме от меня, и ее губы сердито скривились. Ее взгляд был острым, как нож, и иногда я действительно боялся за свой член.
— Как ты можешь быть таким бессердечным? — она громко сказала. — Ты же знаешь, что чувствует Виктор. Он не признался, но я могу сказать…он очень заботится о Валери. Это не просто роман, и мы оба это знаем. Я думаю…я думаю он любит её.
— Я знаю, — просто сказал я.
Ох, раньше она была сумасшедшей…но теперь она была в ярости. Мой член дернулся, мне понравилась мысль о том, что Айла злится. Это означало, что я могу вытрахать из нее злость. Сладко и медленно. Жестко и быстро.
— Ты знаешь? — насмешливо спросила она. — Если ты знаешь, то как ты мог попросить Виктора сделать выбор? Я ни разу не ставила под сомнение твои решения, Алессио. Но на этот раз ты ошибаешься, — сказала она, ткнув пальцем мне в грудь. — Я не одобряю этого.
Я схватил ее за талию и удержал на месте. — Ты спрашиваешь меня, Ангел? Когда дело касается всего, что связано с моим миром, особенно если это угроза, я буду делать все, что захочу. Это мой мир. Это не твое беспокойство.
— Ты не можешь просить его выбирать между семьей и женщиной, которую он любит. Если бы ты был на его месте…
Я не дал ей возможности закончить фразу. — Достаточно.
Айла была маленьким феерверком, когда хотела. — В этот раз ты ошибаешься.
Она сомневалась в моем авторитете. Любому другому свернули бы шею, вырвали кишки из живота и засунули обратно в задницу.
— Айла, — предостерегающе прорычал я. Мои руки сжались на ее бедрах, притягивая ее ближе. Я был отчасти зол, отчасти возбужден. Злился, потому что мой Ангел не доверяла мне. Возбудился, потому что она была чертовски сексуальна, как грех, когда злилась. Мне хотелось уложить ее на кровать и зарыться лицом между ее кремовых бедер.
Ее ладони поднялись вверх к моей обнаженной груди, и она удержала меня на месте, направляя на меня взгляд, который граничил между теплом и холодом. Я знал, что ей не понравился мой тон. Когда она заговорила, ее слова были резкими и не оставляли места для спора.
— Там, снаружи, ты Пахан, бесстрашный Король. Люди кланяются тебе. Они подчиняются твоей воле. Но когда ты со мной, ты просто мой муж, мой Король. Я тебе не кланяюсь.
Как я мог забыть? Моя жена возродилась из пепла. Она больше не съеживалась. Ни перед кем. Она была огнем, и горела ярче солнца.
Она была права. Айла Иваншова мне не кланялась. На самом деле…
— Нет, Ангел. Я кланяюсь тебе.
