Они принимали боль друг друга, чтобы другая могла быть в безопасности.
И все же они обе оказались в ловушке бесконечного цикла кошмаров.
В этом гребаном мире были эгоистичные люди. Но были и бескорыстные души, которые бесцельно блуждали, гоняясь за неизвестным.
Ирина и Валери попали в последний круг.
Подойдя ближе, я погладил ее по щекам. Мой большой палец нежно провел под ее глазами, прогоняя пролившиеся слезы. — Я собираюсь вытащить вас отсюда. Вас обеих, — поклялся я.
Еще больше слез скатилось по ее щекам. — Ты не можешь.
Я тихо зарычал. Для меня не было ничего невозможного. Не для Иваншова. — Я так и сделаю. Доверься мне. Я покончу с этим. Ты больше не будешь носить кандалы. Ты будешь свободна, Ирина. Это моя клятва.
Я отступил назад и отпустил ее. — Я вернусь за тобой. Жди меня.
Она громко всхлипнула и упала на колени. Ее рука закрыла рот, заглушая крики.
Наши взгляды встретились, и Ирина неуверенно кивнула мне, молча отдавая свою судьбу в мои руки. Я бросил на нее последний взгляд, прежде чем уйти.
Мои шаги замедлились у двери. Обернувшись, я посмотрел на сломленную девушку рыдающую на полу.
— Тебя кое-кто ждет. Отчаянно хочет встретиться с тобой. И я знаю, что она будет очень рада увидеть тебя снова.
Я не стал дожидаться ее ответа. Я закрыл за собой дверь и ушел. Игра изменилась.
В Братву ты входил, а выхода не было. Единственный выход — это твой мертвый труп.
Наша жизнь была построена на долгих годах мести. Убийство за убийством. Кровь за кровь. Тела за телами. Тропа смерти.
Я дал обещание и не собирался его нарушать.
Глава 2
Виктор
Валери зашевелилась в моих объятиях, заставляя меня ослабить хватку на ее талии. Она приподняла голову и уставилась на меня сонными глазами. Моя мышка улыбнулась мне, и у меня перехватило дыхание, прямо в моих гребаных легких.
Валери была ловцом душ. Как только она вцепилась в тебя, как только ее пальцы вонзились в тебя, уже не было спасения. Она поймала меня в прекрасную ловушку, и я просто тонул в ней. Ее улыбки заставляли мое сердце замирать, а затем биться в бешеном ритме. Оно танцевало так же, как Валери, напряженно…свободно…как поэма, рассказывающая прекрасную историю безумной, нежной любви.
— Привет.
Звук ее голоса был хриплым, и она вернула меня в настоящее. Ее речь была почти такой же естественной, как и у всех остальных. По тому, как Валери произносила свои слова, нельзя было сказать, что она глухая, если не обращать на нее пристального внимания.
Но я обращал. Я всегда замечал, что она не может понять, насколько громко или тихо она говорит. Несколько раз ее речь становилась немного невнятной, если она говорила слишком быстро. Я также заметил, что теперь она всегда прикрывала рукой горло, когда говорила. Валери сказала, что это помогает, когда она вокализирует. Она чувствовала вибрацию через ладонь, так что это помогает ей контролировать, насколько громко или тихо она говорит.
— Привет, — ответил я, наблюдая, как она моргает своими карими глазами, которые я так обожал. Они преследовали меня даже во сне, дразнили, держали в плену и умоляли украсть мою мышку.
— Как давно ты здесь? — спросила она небрежно.
— Около часа. Ты спала, когда я вошел, и у меня не хватило духу разбудить тебя, — я убрал выбившиеся пряди волос с ее лба. Когда я заправил их ей за уши, Валери снова улыбнулась и прижалась ко мне еще крепче.
— Ты выглядела такой умиротворенной, — прошептал я, прежде чем поцеловать ее в лоб. Мои губы задержались там, и Валери тихо вздохнула.
— Значит, ты решил пялиться на меня, пока я спала? Совсем не жутко, — поддразнила она. Я почувствовал ее губы на своей груди через рубашку. Она поцеловала меня, прежде чем снова уткнуться лицом мне в шею. Она подарила мне мягкий…сладкий поцелуй, как будто сделала это неосознанно.
Мы с Валери нашли удобную схему. Нас устраивало то, что мы имели сейчас, живя настоящим моментом, крадя маленькие кусочки счастья. Это было опасно, запретно, но моя душа жаждала опасности. Она жаждала темноты, которая пришла вместе с ней.
Валери была частью этой опасности…она была гребаным центром всего этого. И я продолжал ползти к ней на коленях, как проклятый грешник в церкви, моля о пощаде. И все же я не молил о пощаде. Я молил о всем неправильном, что существовало в этом мире.
Я умолял об испорченности, о крови и гребаной страсти.
Валери играла с пуговицами моей рубашки, ее пальцы водили круги по моей груди. Мое сердце бешено заколотилось. Когда она снова поцеловала меня в шею, поверх пульсирующей вены, я улыбнулся. Мне нравилось, когда она не могла перестать прикасаться ко мне. Как будто ей пришлось напоминать себе, что я здесь, настоящий…и ее.
Я крепче обнял ее за талию, и она что-то промурлыкала в ответ. В моих объятиях она была счастлива. Как бы мне хотелось, чтобы все так и оставалось. Навсегда.
Я хотел украсть ее прямо сейчас. Закинуть ее себе на плечо и марш из этого проклятого поместья. К черту всех, кто встанет у меня на пути, я всажу им пулю в череп.
Валери подняла голову и посмотрела мне в лицо. Ее брови были сдвинуты вместе, она задумчиво смотрела мне в лицо. — Ты молчишь. Твое лицо ожесточилось, и улыбка исчезла. О чем ты думаешь?
— Я подумываю о том, чтобы похитить тебя. Прямо сейчас, — признался я. Я обхватил ее лицо ладонями и провел большим пальцем по ее губам. Они раскрылись с легким вздохом, и Валери вздрогнула от моего прикосновения.
— Если я украду тебя, ты никогда не потеряешь свою улыбку, — мое признание шепотом тяжело повисло в комнате.
Валери на секунду зажмурилась, как будто ей было больно, а потом снова открыла глаза. Мой взгляд встретился с ее карими глазами. Она наклонилась и прижалась своим лбом к моему.
— Когда-нибудь…когда-нибудь ты украдешь меня. Настанет наш день, Виктор. Правда? — пробормотала она.
Она посмотрела на меня, ожидая подтверждения. Как будто ее рассудок зависел от моего согласия.
Я молча кивнул. Простой кивок-и это все, что ей было нужно. — Я буду твоей. И ты будешь моим, — призналась она.
Услышав ее слова, я схватил ее за затылок. Ее глаза расширились, и она уставилась на меня с любопытством и внезапно занервничала.
— Ты моя, Валери, — прорычал я. Мой грубый, сердитый голос звучал скрипуче и непривычно даже для моих собственных ушей. Я стиснул зубы, борясь с желанием заявить о своих правах на нее прямо сейчас… показать ей, что она действительно моя.
Я крепче сжал ее шею сзади, приблизив наши лица совсем близко. Я знал, что моя хватка не причинит ей боли или дискомфорта. Это удерживало Валери на земле. Это удерживало гребаного зверя внутри меня на земле.
