— Я подумала…
— Что ты подумала? — он перебил.
— Я подумала…ты ненавидишь меня. Что ты не можешь смотреть на меня…потому что ты только что видел, что Валентин сделал с моим телом, — тихо призналась я, разрывая свое сердце на части с каждым тяжелым словом.
Виктор покачал головой прежде, чем я успела закончить фразу. — Я никогда не смогу тебя ненавидеть, малышка.
— Ты был такой молчаливый, — я подавилась и с трудом сдержала рыдание. — Это меня напугало.
— Я молчал, потому что думал, что ты меня ненавидишь. Вина горела у меня на языке, Валери. Я позволил ему прикоснуться к тебе и ничего не смог сделать. Я был так чертовски беспомощен. Я бесполезный гребаный человек, и я не мог защитить тебя, как поклялся.
Я не могла слышать его голос, но в моей голове, я представляла, что каждое слово было пронизано яростью. Я видела это по его лицу, по тому, как изменилось выражение его лица, по дикому, неукротимому взгляду темных глаз, по тому, как напряглась его челюсть от моего прикосновения.
— Я подвел тебя, Валери. Как ты можешь смотреть на меня и … не сердиться?
Я неуклюже повернулась к нему лицом. Я оседлала его бедра и скрестила руки на его шее. Прижав наши щеки друг к другу, я обняла его и прошептала ему на ухо: — Я никогда не смогу ненавидеть тебя. Я не сержусь. Это…было не в твоих руках. Это я понимаю. И я…благодарю тебя. За то, что…за то, что…захватил власть. Мне было нужно, чтобы ты сделал это, и ты спас меня единственным способом, каким мог. Я бы предпочла, чтобы ты прикоснулся ко мне в тот момент, когда я была под кайфом от наркотиков, чем чтобы Валентин прикоснулся ко мне так, как я не могла вынести.
Мои глаза горели непролитыми слезами от воспоминаний, снова и снова нападавших на меня в моей голове. Закрыв глаза, я позволила слезам пролиться наружу, и я шмыгнула носом, чтобы заглушить свои крики, но это было так тяжело. Так трудно держать все это в себе, когда я была в объятиях Виктора.
В его объятиях, в том, как он обнимал меня так нежно, мне казалось, что он открыл дверь всем моим эмоциям. Я больше не могла держать все это внутри. Все годы пыток…годы боли…весь гнев…вся боль…все до сегодняшнего вечера-все это выплеснулось наружу сквозь мои крики.
Виктор успокаивающе провел рукой у меня по спине, нежно лаская мою кожу. Его прикосновение было как перышко, успокаивающее боль и одновременно трогающее мою душу.
Крылья на моей спине были разорваны, а волдыри на ногах кровоточили. Я много раз проходила через ад, и каждый раз Валентин давил меня голыми руками.
Но сегодня был кошмар, который я никогда не хотела испытывать.
Всякий раз, когда мой муж причинял мне боль, я ожидала этого. Я всегда каким-то образом была готова к этому.
То, что произошло сегодня, не было для меня чем-то новым.
Да, наркотики были намного сильнее.
Да, побочный эффект сделал все еще хуже.
Но дело было не в этом. Это не был мой переломный момент.
Валентин мог насиловать меня, и каждый раз я каким-то образом находила способ починить себя и собрать осколки обратно.
Он никогда не разбивал мою душу и не вредил мне так, что я не могла собрать себя снова.
Да, он использовал мое тело. Он путал мой разум. Он разбивал мне сердце.
Но моя душа никогда не была разбита.
Но сегодня он нашел способ сломить меня…
Виктор…
Он привел моего Виктора сюда, в эту комнату.
Мой Виктор наблюдал за нами, пока мой муж осквернял меня самыми грязными способами.
Мужчина, которого я обожала…и любила, он смотрел на меня, он смотрел на другого мужчину, когда тот трахал меня.
Стыд и чувство вины душили меня, и я, затаив дыхание, выпустила суровый, раненые крик.
Виктор всегда знал, что творится со мной в руках Валентина Солоника, но он никогда не видел этого. Это было то, за что я всегда была благодарна…
По крайней мере, мой Виктор не должен был видеть меня запятнанной прикосновениями грязного мужчины, другого мужчины, кроме него…
Он не должен был видеть меня такой, сломленной и использованной, как платная шлюха.
Я была просто хорошенькой куклой, которую Валентин мог сломать. После того, как он использовал меня так, как хотел, он всегда отбрасывал меня, как никчемную рабыню.
Он хотел видеть, как жизнь исчезает из моих глаз, и ему это почти удалось.
Каждый глоток воздуха словно высасывался из моего тела. Мои легкие сжимались, и мне хотелось закричать, чтобы крик… вопил моей агонией к небесам.
Но я молча страдала, отказываясь дать Валентину власть надо мной. Он никогда не услышит моего голоса, никогда не услышит, как я кричу так, как ему хочется.
Когда Виктор вышел вперед и заменил отвратительные прикосновения Валентина своими нежными, это спасло меня. Мое увядающее сердце больше не трепетало, и осколки больше не разваливались на части.
Даже когда рядом был Валентин, его присутствие было таким резким и тошнотворным, прикосновение Виктора воскресило меня.
Я отстранилась достаточно, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ты не понимаешь, как много значишь для меня и как сильно я нуждаюсь в тебе. Хотела бы я, чтобы ты знал…Хотела бы я, чтобы ты знал, как я боюсь потерять тебя.
Виктор наклонился вперед, и вода выплеснулась из ванны от его резкого движения. Он схватил меня за бедра и заключил в свое тело. — Потерять меня? Как ты можешь потерять меня? Никогда. Я здесь, Валери. Прямо. Блядь. Здесь.
Я думала… я…, - я плакала так сильно, что даже не могла произнести ни слова.
Его слова были бальзамом для моей пылающей души.
— Я…грязная, — прошептала я.
Виктор закрыл глаза, словно мое признание причинило боль. Когда он снова открыл их, его взгляд был полон решимости.
— Не двигайся. Давай я тебя очищу, — сказал он.
Мое тело замерло по его команде. Он удовлетворенно кивнул. В его глазах был намек на гордость…но это не так.
Он смотрел на меня так, словно я была его солнцем. Его луной. Его звездами. И небом.
Я люблю тебя.
Я открыла рот, чтобы произнести эти слова…но не смогла.
Страх удерживал меня, поэтому вместо этого я позволила Виктору вымыть меня. Словно что-то хрупкое, он нежно намылил мое тело. Его сперма была липкой на моем теле, но он нежно стер ее водой с мылом. Виктор был особенно нежен с моей ушибленной грудью, и я вздохнула, закрыв глаза.
После того, как он закончил, он встал со мной, мои ноги были вокруг его бедер. Он дал воде стечь и снова наполнил ванну. Когда ванна снова была готова, он усадил нас в теплую воду.
Виктор коснулся моего подбородка, чтобы убедиться, что я смотрю ему в лицо. — Ну вот. Теперь ты вся чистая, Валери. Ты не грязная. Ты не сломлена. И ты не слабая. Валентин видит в тебе шлюху, но я вижу тебя…, - он замолчал, его глаза изучали мое лицо. — Я все еще вижу в тебе моего милого, прекрасного лебедя. Ты все еще моя. Я все еще твой. Валентин не может этого изменить, детка.
