— Ты не верный человек. И никогда им не был. Ты просто выжидал, пока кто-нибудь сделает за тебя грязную работу, — констатировал я, как ни в чем не бывало.
— Преданность переоценивают, Виктор. А ведь у всех мужчин есть секреты. У меня есть свои. Чтобы сохранить мои секреты в секрете…Валентин должен умереть, — он помолчал, ища глазами Валентина.
— Двое могут хранить тайну, если один из них мертв, — прошептал он. Когда он снова посмотрел на меня, в его темных глазах было что-то зловещее.
Ах. Вот в чем дело. Секреты…секреты…секреты…
Если Карлос действительно хочет что-то скрыть, он пойдет на все, чтобы добиться этого. Даже вонзит нож в сердце собственного человека. У меня не было сомнений.
На какое-то мгновение мне стало очень любопытно. Склонив голову набок, я смотрел на Карлоса и думал о том, чем он только что поделился. Какой же это может быть секрет…что насколько важно сохранить эту тайну, что Карлос готов пойти на все, чтобы скрыть это?
Но потом я отогнал эту мысль. Это не имело значения. У меня не было времени на это дерьмо. Сейчас мне нужно было сосредоточиться только на одном.
Тик-так. Часики тикали. И у меня не было времени играть в другие игры.
Карлос действительно не был человеком, которому можно доверять, но сейчас…
Когда я все еще не сказал ни слова, не уверен, верю ли я ему на самом деле или нет, он вздохнул и глубоко затянулся сигарой. — Давай просто скажем… Валентин никому не нравится. Он действительно дурак. И, к сожалению, такие дураки, как он, оказываются похороненными глубоко под землей.
Я засмеялся от этих слов. — Значит, мы на одной волне.
Он кивнул. — Наконец-то ты согласен.
Я пришел на эту вечеринку с одним намерением, но, похоже, правила игры изменились. Эта жизнь научила меня плыть по течению. Именно это я и собираюсь сделать.
Сделав шаг в сторону, я жестом указал на остальную часть комнаты. — Наслаждайся вечеринкой.
Он кивнул мне, его лицо стало жестким. Договорились, говорили его глаза. Мы только что заключили чертовски выгодную сделку.
Деловые разговоры окончены. И теперь я не хотел иметь ничего общего с этим местом.
Уровень повышен, придурки. Время пошалить в этой игре — в стиле Виктора.
Вытащив телефон из внутреннего кармана куртки, я поднес его к уху. Ночь еще только начиналась.
И мне нужно было сделать один очень важный телефонный звонок.
Глава 24
Валери
Только что приняв душ, я вышла из ванной. Мои волосы все еще были влажными, и платье насквозь промокло. Холод пробрал меня до костей, и я подавила дрожь. Мои босые ноги прошлись по комнате, пока я не оказалась рядом с кроватью. Завтрак мне принесли несколько часов назад. Было уже холодно, а я все еще не могла заставить себя поесть.
Не тогда, когда я знала, что должно произойти.
Не тогда, когда я знала, что означает этот день…
День икс.
Мы либо умрем, либо будем жить и увидим новый рассвет.
Мое сердце сжалось от этой мысли, и я закрыла глаза, отказываясь думать обо всех плохих вещах, которые могут произойти.
Когда я открыла глаза… я моргнула. Один раз в замешательстве. А потом в полном шоке.
Мои губы приоткрылись, но я не могла найти ни слов, ни голоса. Мое горло было забито эмоциями, и я почувствовала жжение в глазах. На моих щеках была влага, и я смахнула ее, прежде чем посмотреть на свои мокрые пальцы. Я подавила рыдание и снова посмотрела вверх, повернувшись лицом к своему сну.
Это не могла быть реальность.
— Ирина, — прошептала я.
Она кивнула и неуверенно шагнула ко мне. Ирина выглядела такой же потрясенной и бледной, ее подбородок дрожал от усилий сдержать слезы. Ноги сами понесли меня вперед, прежде чем я успела подумать, и я пересекла комнату, пока мы не оказались в футе друг от друга.
Я посмотрела на ее губы и как мне хотелось бы услышать ее слова, ее голос.
— Валери.
Она действительно была здесь. В моей комнате.
Это не плод моего воображения.
Ирина была здесь и в безопасности. Невредима. Жива. Здорова. Улыбалась.
На Ирине было черное платье, такое же, как у горничных. Ее волосы были аккуратно зачесаны назад и заплетены в красивую темную косу. Ее руки были сложены на груди. Она выглядела немного взволнованной, ее ноги дергались влево и вправо.
Но она выглядела такой счастливой, что мне пришлось несколько раз удивленно моргнуть, думая, что это всего лишь сон.
Слезы потекли по ее щекам. — Прошло столько времени.
Я только кивнула. Так много. Два года.
— Ты в порядке, — сказала она, ее полные слез глаза оценивали меня на предмет повреждений. Я не могла оторвать глаз от ее лица. Я не хотела ничего пропустить. — Я так волновалась…все это время.
— Я тоже, — услышала я свои слова. Подняв руку, я коснулась ее нежной щеки. Ирина одарила меня нежной неуверенной улыбкой. — Ты настоящая, — выдохнула я. — О Боже, я скучала по тебе.
На этот раз Ирина не колебалась. И я тоже. Я упала в ее объятия, и мы прижались друг к другу в отчаянной попытке обнять друг друга. Радость захлестнула меня так, что я с трудом сдерживала ее. Дрожа от облегчения и чистого счастья, я отстранилась и уставилась в лицо Ирины.
Возможно, она и не была моей кровной сестрой, но она была для меня не меньше.
Ирина была мне подругой, когда я больше всего нуждалась в ком-то.
Она была моим плечом, когда мне нужно было плакать. Мы были связаны одной и той же реальностью, одной и той же нитью, жили одной и той же мучительной жизнью.
Губы Ирины изогнулись в едва заметной улыбке. Но ее глаза говорили все. Так много эмоций. Зеркало стольких трагедий, но яма нескончаемой силы. Я видела ее шрамы, как физические, так и невидимые.
Но она все еще была такой красивой.
— Не могу выразить, как я рада тебя видеть, — сказала я, выдохнув, хотя и не знала, что сдерживаюсь.
— Когда Валентин забрал тебя…я подумала…
Ирина понимающе кивнула. — Я знаю. Я тоже думала, что это будет мой конец. Я действительно так думала. Он был очень зол. Такой яростный.
Ее лоб был нахмурен. Она утратила радостное сияние, и выражение ее лица стало теперь мучительным. — Он был таким…жестоким.
Боль пронзила меня. Я поняла смысл ее слов. И я точно знала, каким жестоким может быть мой муж. Он был человеком без чувств, человеком, одержимым желанием уничтожить тех, кого считал ниже себя в иерархии игры и власти.
Он хотел трон, который никогда не принадлежал ему с самого начала, и все же он грязно сражался, чтобы завоевать то, что ему не принадлежит.
