Я достал из кармана крошечную пачку сигарет. Валентин перевел взгляд на зажигалку в моей руке.
— Твои люди слишком заняты спасением собственных жизней, — это была чистая правда. Я должен был тщательно все спланировать. Это была база Валентина, его владения. Все здесь были его людьми…его земля…его правила.
Я никак не мог покончить с ним и уйти невредимым. Но мне нравилось играть в хитрые игры.
Я щелкнул зажигалкой и посмотрел на крошечное пляшущее пламя. — Скажи мне вот что. Что ты можешь выторговать за свою жизнь? Ты заботился обо мне так хорошо, как отец заботился о сыне. Может быть, мы сможем заключить сделку.
Валентин судорожно вздохнул. — Зачем ты это делаешь?
Я мрачно спросил. — Я думал, ты умнее.
— Ты все это время был на их стороне… — он замолчал, его глаза расширились, когда он наконец начал понимать реальность. — Нет…ты убил его. Ты убил Алессио. Ты, черт возьми, убил его…тогда почему ты делаешь это со мной? — продолжил Валентин.
— Неужели? — я вопросительно посмотрел с притворной невинностью.
Удовлетворение пробежало по моему телу, когда я увидел смятение в его глазах. — Ты застрелил его.
— Да.
— Я видел как он истек кровью.
Я склонил голову набок и зажал сигарету между губами, прежде чем прикурить от зажигалки. Я вдохнул и выдохнул клуб дыма. — О да, он истекал кровью. Я выстрелил ему в сердце. Я все прекрасно помню. И я никогда не промахиваюсь.
— В какие игры ты играешь, Константин? — прошипел он себе под нос.
Встав, я оттолкнулся от стула и подошел к тому месту, где он в данный момент свисал с потолка.
— Попробуй угадать, — пробормотал я низким, твердым голосом.
Валентин уставился на меня, его темные глаза сверкали с полнейшим отвращением. — Ты не можешь убить и меня, и Алессио. Семьи никогда не примут тебя как Пахана.
Я торжественно кивнул. — Ты прав.
Я достал кинжал, острый клинок блестел в свете люстры. — Тогда я просто должен сделать так, чтобы обе ваши смерти выглядели как несчастный случай.
Когда я поднес лезвие ближе к его щеке, он вздрогнул. Я почти чувствовал исходящий от него запах страха. Я наклонился к его хнычущему лицу, наблюдая, как он дрожит. Кинжал вонзился ему в кожу, кончик его слегка пронзил плоть. Это была едва заметная рана, но из крошечной раны, которую я проделал, сочилась струйка крови.
— Я знаю твои секреты, — пробормотал я, когда мой клинок рассек его левую щеку. — Интересно…что подумают о тебе семьи Агрона и Гаврикова, когда узнают?
— Секреты? — от закашлял.
Я улыбнулся. — Более двадцати лет назад ты сделал что-то очень, очень плохое, Валентин Солоник.
Его глаза расширились, и, если это было возможно, лицо побледнело. — Ты опережаешь судьбу на два десятилетия. Но теперь она догоняет тебя.
Он покачал головой, от шока его лицо стало комичным. — Нет…
— Шах И Мат.
Глава 27
Виктор
— Что…что ты имеешь в виду? — Валентин булькнул, его голос был пронизан болью.
Мне это нравилось. Как слабо он выглядел и звучал, это пело до самой глубины моей души, бальзам на мою душу.
Я мрачно цокнул, обходя его обмякшее, висящее тело. Валентин повернул голову, наблюдая, как я кружу вокруг него. Он не сводил с меня широко раскрытых глаз. Я видел страх в его взгляде, как бы он ни старался его скрыть
— Ты стоял за этим. Нападение на Иваншовых, то самое, которое убило Марию много лет назад.
Валентин нервно сглотнул, выдавая правду, которую хотел скрыть.
Секреты не могут быть секретами, если их знает больше одного человека, верно?
Солоник облажался.
Я снова остановился перед ним. Поднеся нож к его левой щеке, я прижал холодное лезвие к его влажной коже. — Это был твой главный план с самого начала. Альфредо Абандонато был всего лишь твоей маленькой марионеткой. Ты использовал его, чтобы добиться того, чего хотел, — невозмутимо произнес я.
Его тело задрожало, и он издал болезненное шипение, когда я вонзил нож в его плоть. Кровь сочилась из пореза, когда я потянул лезвие вниз, делая такой же порез, как и на его противоположной щеке.
Порезы были не слишком глубокими. Их было достаточно, чтобы оставить после себя жгучий ожог. Но острый клинок был эффективен в долгосрочной перспективе. Поначалу было не больно, но последующий эффект был гораздо, гораздо хуже.
Я отступил от Валентина и схватил бутылку виски, стоявшую рядом со мной. Медленно, неторопливым движением я откупорил бутылку и сделал большой глоток прямо из нее.
Валентил посмотрел на меня с сомнением. — Что…что ты… хочешь от меня?
Мое спокойствие раздражало его, и он, должно быть, чувствовал себя не в своей тарелке.
Может быть, он чувствовал…затишье перед бурей. Я был как торнадо. Спокойный и уравновешенный, дразня свою жертву фальшивым чувством милосердия. За исключением того, что я всегда оставлял за собой хаос.
С бутылкой виски в руке я подошел поближе к Валентину. Его челюсти сжались, а тело напряглось, словно он готовился к любой боли.
Мои губы дрогнули, и холодная усмешка расплылась по моему лицу. Этот ублюдок даже не знал, что его ждет.
Я высоко поднял руку и наклонил бутылку над его головой, наблюдая, как остатки виски выливаются на него. Тело Валентина замерло прежде чем он издал вопль, когда жидкость потекла по его лицу и попала в два пореза, которые я сделал на его щеках.
Да, должно быть, это было чертовски больно.
Алкоголь и открытые раны? Эти двое не очень-то ладили друг с другом. В прямом и переносном смысле.
Его тело сотрясалось от толчков, а губы дрожали, когда он выдавил из себя злые слова.
— Ты…гребаный…маленький говнюк…
Да, я должен был отдать ему должное, у него была сильная сила воли. Очень жаль Солоника, мне нравилось ломать таких мужчин, как он.
Я придвинулся ближе, пока мои губы не оказались рядом с его ухом. — Зачем ты это сделал?
— Сделал…что?
— Почему ты убил Марию?
Наши взгляды встретились, и он издал сухой смешок. — Ты скажи мне.
— Семья Солоников-вторая по величине российская картельная группа. Ты думал, что убийство Марии покалечит Льва и его империю. А потом ты налетишь и заявишь права на титул Пахана.
Его голова безвольно склонилась набок, и он уставился на меня усталыми, запавшими глазами. — Он украл ее у меня…она была моей. Я увидел ее первым…я хотел…отомстить.
Склонив голову набок, я холодно посмотрел на него. Смерть висела в воздухе, насмехаясь над Валентином, но это была сладкая песня для моей души. — И ты хотел стать Королем. Большие мечты для такого человека, как ты, я бы сказал.
