Виктор притянул меня ближе к себе, так близко, что между нашими телами не было места для воздуха. Его хватка была стальной лентой, заключающей меня в свои объятия. Как будто он боялся отпустить меня…и я исчезну.
Холодные прутья клетки снова окружили меня.
Пойманная в ловушку.
Сломленная.
Мучение настолько глубокое, что оно разъедало мою плоть. Оно врезалось в мою кожу, разрывая меня на части, так что я осталась истекать кровью…все еще дыша. Все еще живу, но не совсем живу. Просто существую, но на самом деле не присутствую. Оно ползло внутри меня, пробиваясь в мое хрупкое сердце. Ущерб уже был нанесен.
Счастье было только на другой стороне…но я обнаружила, что ускользаю.
Каждая косточка в моем теле содрогалась от горя, от желания провалиться сквозь землю. Слезы текли по моим щекам, молчаливое страдание за подругу, которую я любила…и потеряла.
Виктор и я оставались так долгое время. Он не произнес ни слова. Слышно было только мое сопение. Через некоторое время я наконец заметила, что меня окружает. Всё было незнакомым. Все было как в тумане с тех пор, как я увидела, как взорвалось поместье. Много чего произошло, но все это было расплывчатым беспорядком. Мой разум отказывался работать, и я могла сосредоточиться только на одном. Ирина.
— Мы в частном самолете, — сказал Виктор, когда я вопросительно посмотрела на него. Он сглотнул, и его взгляд скользнул к маленькому окну. Снаружи было темно. — Я везу тебя домой.
Мое тело затряслось. Мир содрогнулся. Я везу тебя домой. В его дом. Наш дом. Свобода. Счастье.
Нож еще глубже вонзился мне в грудь, извиваясь, и кровь пошла сильнее. Внутри у меня все сжалось, и я закрыла глаза, чувствуя, как теплые слезы катятся по холодным щекам. Согреюсь ли я когда-нибудь снова?
— Знаешь, она тоже хотела быть свободной, — я нарушила молчание. — Она тоже хотела жить долго и счастливо. Она тоже хотела найти свою любовь. Она…просто…хотела…быть счастливой…тоже.
Я почувствовала, как Виктор вздохнул, его грудь задвигалась, а затем вздрогнула, когда он выпустил дрожащий вздох. Его руки дрожали, когда он держал меня. — Ирина просто…хотела…она…заслужила…счастливый…конец.
Я подавила еще один раненый крик, прежде чем сделать еще один вдох. Я была жива…она не дышала.
— Она была со мной мгновение.…Я смогла обнимать ее. Счастлива…а потом…я потеряла ее. Ты…оставил ее там…умирать.
Каждое слово ранило меня все глубже.
С каждым вздохом мне становилось все больнее.
Каждый удар сердца я чувствовала в груди…Она была полна опустошающей печали.
Мой кулак ударил его в твердую грудь. — Почему?
Может быть, я кричала…может быть, я плакала…может быть, я все еще спала…все еще терялась…все еще там, в своей комнате.
Молчание Виктора разозлило меня еще больше. — Скажи что-нибудь, черт побери!
Его челюсть задрожала, губы приоткрылись, глаза потемнели. Он выглядел потерянным, он выглядел таким же сломленным, как и я.
— Прости меня.
Одинокая слеза скатилась по щеке. — Я должен был сделать выбор, Валери.
Наши лбы соприкоснулись.
— Я хочу ненавидеть тебя, — сказала я, чувствуя горький привкус на губах.
— Пожалуйста… — взмолил Виктор. Я не знала, ради чего. Отпущение грехов? Искупление?
— Я хочу…но не могу. Я не могу, потому что все еще люблю тебя. Но это больно… на тебя больно смотреть. Твое лицо-жестокое напоминание. Мне больно дышать. Мне так больно.
Виктор крепко зажмурился. Он стиснул зубы, боль исказила его черты. — Мне пришлось сделать выбор. Ты или она? Я не мог спасти обоих. Ты. Знаешь. Это. Ты, блядь, видела, что смерть смотрела на нас, Валери. Время вышло. У меня не было выбора.
Оттолкнувшись от его колен, я встала. Он резко открыл глаза. Он снова потянулся ко мне, но я покачала головой. В частном самолете больше никого не было. Только мы. На глазах у Виктора я поспешно сорвала с себя платье, пока не осталась стоять в одних трусиках и лифчике.
Я провела ладонью по нижней части живота и потерла слабые линии там. — Ты знаешь, откуда у меня это?
Виктор смущенно нахмурился. Растяжки были очень слабыми. У меня их было всего несколько, но они были. Но всего в дюйме над моим тазом виднелась едва заметная линия. Порез, который со временем исчез, но горе, которое он мне принес, все еще лежало тяжелым грузом на моем сердце.
Боль сжала мое горло, угрожая перекрыть его полностью. Мой желудок скрутило, агония скрутила мои внутренности. — Однажды я была беременна, — сказала я, глядя на свой плоский живот. — Валентин хотел наследника, и ему это удалось. Он был счастлив.
Я оглянулась на Виктора и увидела, как изменилось выражение его лица. Он посмотрел сначала в шоке, а потом в ужасе.
— Я родила сына, — прошептала я, потирая пальцами растяжки, вспоминая тот день.
Наши взгляды встретились. Мой — рассеянный, его-полный боли.
— Он так и не издал своего первого крика.… - мой голос дрогнул. — Я сидела и ждала, когда заплачет мой ребенок. Хотела услышать его тихий звук. Он так и не сделал своего первого вдоха…
Виктор наклонился вперед, закрыв лицо руками. Его плечи затряслись, почти яростно. Я не слышала, но знала — он плачет. Его безмолвные крики стучали в мое уже иссохшее сердце. У меня перехватило дыхание, и я поперхнулась.
Мои ноги дрожали, когда я заставила себя продолжать стоять, продолжать говорить. Переживая свое прошлое самым мучительным образом. Это мучило меня, дразнило. Прошлое шептало мне в уши. Воспоминания цеплялись за мое тело, тянули меня вниз под своей мучительной тяжестью.
— Я родила мертворожденного. Я умоляла их…отпустить меня.…взять его в руки. Только один раз. Я просто…хотела обнять…моего сына.
Мой желудок сжался, думая о прошлом, которое я так старалась похоронить. — Валентин был так зол. Он приказал им унести его. Как бы громко я ни плакала, как бы ни умоляла…они не позволили мне подержать его. Я попыталась дотянуться до него. Я была вся в крови и слаба, но его унесли. У меня никогда не было…возможности даже взглянуть на сына.
Я шагнула вперед и схватила Виктора за руку. Обхватив ладонями его щеки, я заставила его посмотреть на меня. — Ты понимаешь, Виктор? Я так много потеряла.
Его темные глаза наполнились слезами, и я упала на колени. — Мою семью…танцы…моего малыша…мою подругу.
Его губы приоткрылись, и он произнес мое имя. — Валери.
— Я так много потеряла, — воскликнула я, глубоко и обиженно. Моя грудь вздымалась, сдавленные рыдания причиняли боль моим легким. — Снова и снова. Это никогда не кончается. Это непрерывный круг. Когда это закончится, Виктор? Скажи мне. Когда это закончится…когда я перестану терять тех, кого люблю?
