Я подняла голову и посмотрела на мужчину рядом. Он был высоким, сильным, закаленным жизнью, дарованной ему. Мой Виктор. Мужчина, которого я любила до глубины души.
Иногда я ловила его взгляд. Страдальческие взгляды, полные ужаса. Он думал, что я его ненавижу. Он думал, что я злюсь.
Я не много говорила. Да, я познакомилась с остальными членами семьи. Может быть, мы даже сблизились. Но для меня все было как в тумане. Туман застилал мне глаза, и я шла по жизни как в тумане.
Виктору было больно. И видеть его таким потерянным…это было для меня еще больнее. Это был бесконечный цикл.
Я просто не знала, как вырваться на свободу.…Я не знала…как…
Внезапный крик вырвал меня из моих мыслей. Громкий, злой, сильный крик. Виктор рядом со мной судорожно вздохнул. Остальные зааплодировали. Мои глаза защипало, а потом я почувствовала, как по щекам потекла влага, слезы. От счастья. И глубоко укоренившейся тоски.
Виктор поднял наши переплетенные руки и поцеловал тыльную сторону моих пальцев так нежно, что его губы едва прошептали на моей коже. Другой рукой он вытер мои слезы. Мое сердце сжалось в хорошем смысле. Видеть такого человека, как он, сурового и непреклонного, способного сделать что — то настолько нежное-это заставляло мое сердце болеть. — В порядке?
Я кивнула. Пальцы Виктора погладили мою щеку, прежде чем он коснулся моего правого уха. — Это причиняет тебе боль?
— Нет. Все в порядке. Я уже привыкаю к этому, — мои пальцы коснулись маленького кусочка в ухе, когда я говорила. Слуховой аппарат.
Я получила его три дня назад. Я вспомнила то время, когда хотела услышать голос Виктора. Знание, что это невозможно, всегда было жгучей болью в моей груди. Но он сделал мои мечты реальностью.
Я была совершенно глуха на левое ухо. Я могла бы лечь под нож, может быть, сделать операцию, но как сказал доктор, это не давало гарантии. У меня было только около пятнадцати процентов успеха. Правое ухо также — но если я буду пользоваться слуховым аппаратом, то они будут не совсем бесполезны.
— Хорошо, — пробормотал Виктор. Он наклонился, чтобы быстро захватить мой рот в целомудренном поцелуе. Мои губы покалывало, когда он отстранился. — Мне не нравится, что тебе больно, мышка.
Мое сердце остановилось, а потом ускорилось. Тук. Тук. Тепло разлилось в моей груди, и мое тело невольно еще больше прижалось к Виктору.
Я вспомнила, как впервые получила слуховой аппарат, как впервые услышала его голос.
Мое дыхание участилось, и все, что я могла сделать, это смотреть на Виктора. Я снова онемела, ожидая, когда он заговорит…скажет что-то…наградит меня своим голосом.
Мой желудок сжался, руки задрожали, ладони тоже вспотели.
Я не осмелилась заговорить.
Нет.
Я не могла…
Сначала я хотела услышать его голос.
Сначала я хотела почувствовать его голос.
Виктор встал передо мной на колени и раздвинул мои бедра, чтобы устроиться между ними. Его тело заполнило мое пространство, наполняя мой нос его уникальным ароматом. Плечи у него были прямые, грудь широкая и вздымалась с каждым вдохом. Он нервничал, как и я. Боялся, как и я.
Я сжала его руки в своих и ждала…ждала…и ждала.
Он открыл рот, потом снова закрыл. Он вдохнул. Я выдохнула. Я вдохнула. Он выдохнул. Это был почти танец.
Его губы приоткрылись, его рука сжала мою. Его темные глаза были напряженными и остекленевшими. — Валери…
О Боже.
Слезы навернулись мне на глаза, и я услышала сдавленный звук. Он исходил от меня. Слезы потекли быстрее, увлажняя мои щеки.
— Валери…Я люблю тебя.
Я не могла дышать. Я действительно…не могла дышать.
Его голос, о Боже, его голос — такой глубокий и богатый. Грубый, но с намеком на мягкость, когда он говорил со мной.
Его голос — это было определение божественности. Он успокаивал мои уши. Его голос, музыка к моей душе, его слова, лирика…и сам Виктор, он был песней. Моей прекрасной песней. Испорченная жизнью, наполненная тьмой — но все равно такая красивая.
— Виктор, — произнесла я сквозь сдавленное горло, мой голос был едва слышным шепотом. Но я все слышала. Свой голос. Его голос.
Я слышала.
Раздался еще один сдавленный звук. На этот раз я не была уверена, от меня это или от Виктора. Мое тело задрожало, и я соскользнула на землю, теперь рыдая.
— Скажи что-нибудь…еще. Не прекращай говорить…пожалуйста.
Виктор притянул меня к себе на колени, и я запустила пальцы в его растрепанные волосы, чувствуя их мягкость. Он уткнулся лицом мне в шею и начал говорить.
Именно в этот момент я поняла…я не хочу прекращать слушать его.
Его голос был бальзамом на мои раны.
И черт бы все это побрал, я любила этого мужчину больше всего на свете. Я любила его больше жизни, больше своего следующего вздоха.
Я люблю тебя, хотелось мне ответить. Я тебя так люблю.
Но я не могла произнести ни слова. Поэтому я позволила ему говорить за меня, за нас.
Он говорил. Я слушала.
Это было волшебно — моя маленькая сказка.
— Это мальчик, — послышался головокружительный крик. Я смотрела, как Мэдди вышла из комнаты, держа в руках сверток. Все улыбались, смеялись…так счастливо. Поистине радостный момент.
Виктор усмехнулся рядом со мной. — Следующий Король…, - прошептал он. Они окружили ребенка, и Виктор тоже потянул меня вперед. Его маленькое красное личико было крошечным, а щеки круглыми и пухлыми. Его губы были сжаты почти сердито, как будто он пытался сдержать крик. Его крошечные ручки были сжаты в кулаки.
— Он ворчливый, — пробормотала я, потирая большим пальцем его ручки. Такие мягкие.
— В конце концов, он сын Алессио, — ответила Мэдди. Улыбка осветила все ее лицо, в карих глазах плясали непролитые счастливые слезы.
Малыш тихонько икнул, привлекая мое внимание к себе. Боже. Он должно быть самое милое существо на свете.
Мы все столпились в комнате, когда Мэдди принесла ребенка родителям. Айла откинулась на подушки, выглядя совершенно измученной, но ее лицо, тем не менее, светилось. Алессио стоял рядом с ней, проводя прохладной тряпкой по ее лбу. Он ни разу не отходил от нее во время долгих часов родов.
Мэдди вернула ребенка матери. Айла прижала к груди свой драгоценный сверток. Зависть пронзила меня, прежде чем я быстро подавила ее. — Ребята, вы хотите узнать его имя? — устало спросила она.
