Да, милая девочка. Я тоже голоден. Хочу ее тело и сделать все плохие вещи, которые только можно сделать с ней.
Я откинулся назад и смотрел, как она устраивает для меня шоу. Она была хитрой, моя милая мышка. Валери точно знала, что делает. Дразнила меня, но не позволяла прикасаться к ней так, как я хотел.
Она натерла тело гелем для душа; ее бледная, но слегка порозовевшая от горячей воды кожа теперь была частично скрыта мылом. Лисица взяла свои соски между пальцами и дразнила кончики пока они не стали тугие, напряженные, опасные соблазнительные движения, которые почти заставили меня наклонить ее прямо там. Но она цокнула, помахав мне пальцем, как бы приказывая оставаться на месте.
— Не прикасайся, Виктор, — выдохнула она. — Мы опоздаем к завтраку.
Ее рука продолжала спускаться вниз, мимо живота и дальше. Она слегка раздвинула ноги, прежде чем скользнуть двумя пальцами по нижним губам.
— Валери, — предостерегающе простонал я. Гребаное дерьмо. Она проверяла все мои чертовы пределы.
Ее губы приподнялись в ответ. — Упс.
Валери не сводила с меня глаз, убирая руку между ног. Затем она пожала плечами, совершенно беспечно, прежде чем смыть все мыло с себя.
— Ты еще не помылся. Не стой там просто так, Виктор.
Она сжала губы, пряча смех от моего насмешливого взгляда. Быстро намылив и мое тело, а затем смыв все мыло в рекордно короткие сроки, мы оба вышли из душа. Мы завернулись в полотенца, пытаясь укрыться от внезапного холода.
Я схватил бритву и принялся сбривать щетину, которой было уже несколько дней. Валери заняла свое место на стойке рядом со мной, сидя рядом с раковиной и наблюдая, как я бреюсь. Полотенце все еще было обернуто вокруг ее обнаженного тела. Она молча смотрела на меня, склонив голову набок, ее мокрые волосы падали на правое плечо.
— Айла приходила ко мне вчера. Мы немного поговорили.
Внезапно мой любопытный взгляд нашел ее. — Да?
Глаза Валери задержались ниже моих бедер слишком долго, а затем снова поднялись на меня. Ее щеки порозовели, когда она поняла, что была поймана на том, что пялилась на меня. Я подошел ближе к ней, где она все еще сидела на туалетном столике, и втиснулся между ее бедер. — Что она сказала?
Она пожала плечами. — Она совсем не такая, как я ожидала. Она…милая и очень понимающая.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь. Спасибо, черт возьми, за это. Валери нужен был кто-то, кто понимал бы ее, и Айла была лучшей для этого. — Я знал, что вы двое прекрасно поладите.
Она что — то промурлыкала и снова замолчала. Валери выглядела задумчивой, и я провел пальцами по ее рукам, пытаясь привлечь ее внимание. Ее кожа немного похолодела от прохладного воздуха, и я провел ладонями по ее обнаженной плоти, пытаясь сфокусировать тепло там, где она нуждалась в нем.
— Теперь я понимаю, почему ты был влюблен в нее.
Ее слова прозвучали так внезапно, как гром среди ясного неба, что я отступил на шаг. — Что? — я задохнулся от ужаса и внезапно потерял дар речи.
— Это она, верно? Я помню. Ты как-то сказал, что испытываешь очень глубокие чувства к девушке, но не можешь ее заполучить. Ты сказал, что она научила тебя чувствовать. Это ведь Айла, не так ли?
Как она…?
Неужели это было так очевидно?
— Я думал, что люблю ее, — начал я и замолчал, качая головой. Как мне это объяснить?
С тех пор как я познакомился с Валери и понял, насколько глубоки мои чувства к ней, я также быстро понял разницу между тем, что я чувствовал к Айле, и тем, что я чувствовал к Валери. Я был просто очарован Айлой. Это было сложнее, но в более простых словах…то, что я чувствовал к Айле, не шло ни в какое сравнение с тем, что значила для меня Валери.
— Мне нравился сам ее образ. То, кто она и что она для Алессио. Да, я что-то чувствовал к Айле. Я глубоко заботился о ней, до сих пор забочусь. Я был влюблен в идею любви. Я хотел того же, что было у них. Я жаждал этого больше, чем мог описать словами. Я бы даже сказал, что завидовал им, и чем больше времени я проводил с Айлой, с ними, когда они были вместе.…Я больше не мог различить разницу. Я принял это чувство за любовь. Но с тех пор, как я встретил тебя, мышка, я понял разницу. Я знаю, что значит любить…и быть влюбленным.
Айла была моим увлечением. Валери…ну, она была бо̀льшим.
Валери кивнула, но в остальном молчала. Противоречивые чувства ее души вспыхнули в карих глазах. Это было быстро и исчезло прежде, чем я смог понять взгляд, который она бросила на меня. Я не знал, что это было, но не мог позволить ей усомниться в моих чувствах к ней. Если она сомневалась в Айле, то мой долг как ее мужчины-стереть эти мысли.
Я обхватил ладонями ее щеки, приподнял ее лицо, и наши взгляды встретились. Я держал ее так и наклонился вперед, мой рот прижался к ее так легко, что едва коснулся. Она судорожно втянула воздух. Я снова поцеловал ее в уголок рта, и ее пухлые розовые губы приоткрылись. — Она была моей зависимостью. Ты-моя одержимость, — признался я немного хрипловатым голосом.
Валери замялась не секунду перед тем, как выразить свои мысли. — Это одно и то же, не так ли?
Как и она, я тоже так думал. Пока все, наконец, не стало мне ясно. Разница была запутанной, ее трудно было понять. Но как только ты прочувствовал оба эти чувства, прошел по обоим путям…было легко отделить одно от другого.
— Нет, это не так. Зависимость — это то, что ты можешь преодолеть со временем и терапией. Это нелегко, но это можно сделать. Ты зависим от чего-то в течение некоторого времени, пока не найдешь что-то еще, от чего можешь быть зависимым. Терапия-это ключ. Так или иначе, ты можешь и будешь ломать эту привычку, если действительно захочешь. Но как только ты становишься одержимым, ты никогда не сможешь преодолеть это. Это заложено глубоко внутри тебя — в твоей душе. Одержимость становится частью тебя. Никакие попытки не могут пробить ее и заменить чем-то другим. Это как вырезать часть себя, свое сердце. Это оставит тебя истекать кровью. Это рана, которую не так-то просто зашить. И когда ты истекаешь кровью без остановки, ты в конце концов перестанешь дышать. Одержимость становится ключом к твоему выживанию. Итак, Валери…я совершенно и бесповоротно одержим тобой. Для некоторых людей это даже чертовски вредно. Одержимость как яд. Они сказали бы тебе бежать далеко, очень далеко от меня. Я тот, кого люди называют хищником, милая мышка.
На ее лице было мягкое, почти полное надежды выражение. При этом выражении, бьющийся орган в моей груди раздулся, как гребаный больной любовью щенок. Я — Виктор Иваншов — официально стал киской и больным от любви. Кто бы мог подумать? Всё было совсем не так, когда я предсказывал свое будущее, но поворот событий был не таким уж плохим. Мне это нравилось. Мы… Валери и я…
Я откинул волосы с ее лица, заправив золотистые пряди за уши. Валери почти бессознательно наклонилась ко мне. Как будто ее тянуло к моим прикосновениям, как и меня к ее.
