- Нет, - уверенно я мотнула головой, - он даже идет нам на уступки.
Я почувствовала, как сердцебиение набирает скорость. Вот мы и подошли к основной теме разговора.
- Уступки? – папа удивленно посмотрел на меня. – Не думал, что он способен на это. И что же он предлагает?
- Он сказал, что вернет нам квартиру, если ты сам пойдешь в полицию и признаешься в воровстве, - на одном дыхании выпалила я.
Папа молчал, внимательно смотря на меня. Ну, давай же, скажи, что ты хочешь для меня всего хорошего, поэтому пойдешь на этот шаг!
- Еще он меня тут же отпустит, если ты согласишься, - добавила я, решив, что квартира – слабый аргумент для отца, а вот свобода его дочери – это да. – Пап?
Отец почесал затылок, смотря куда-то за мою спину.
- Я не буду этого делать, - тихо, но уверенно проговорил он.
- Почему, пап? – спросила я, чувствуя, как краски покидают мое лицо.
- Потому что меня посадят, - отец вновь посмотрел мне в глаза, - а потом я должен буду еще вернуть все, что взял.
- Я заработаю, пап, буду откладывать, пока ты будешь в тюрьме, - взяла я его за руку. - Мы сейчас можем выйти из этой войны с наименьшими потерями. В конце концов, можно продать нашу большую квартиру и купить маленькую, это не проблема. Я могу работать на трех работах. Мы справимся.
Папа высвободил свою руку из моей, продолжая смотреть мне в глаза.
- Ты понимаешь, что у Ковалева связи? Что он сможет засадить меня надолго?
- Пап, - я поджала губы, стараясь не выдать своей обиды, - он не будет этого делать. Он согласен решить все по закону, без запугиваний и рэкета.
- Ты с ним спишь?
Я часто заморгала, думая, что мне послышалось. Он же не мог задать такой вопрос?
- Ты о чем?
- Ты слышала, - отец встал со скамейки, - скажи своему новому дружку, что я ничего не признаю. И здесь я временно, на любого можно найти управу.
Я вскочила вслед за отцом.
- Да как ты смеешь такое говорить?! – практически прокричала я, чувствуя соленые дорожки на щеках. – После того, как я согласилась поехать к незнакомому человеку, чтобы тебя не тронули! Думаешь, мне не было страшно?! Да я чуть с ума не сошла! А ты, мало того, что не готов отвечать за свое преступление, так еще и меня обвиняешь не пойми в чем!
Я стояла, тяжело дыша, и смотрела на отца. Где-то внутри себя, я была уверена, что это просто реакция на неожиданное предложение, что он одумается, вот-вот извинится и прижмет меня к себе.
- Я тебя не просил ни о чем. Ты мне только проблем создала, я бы выкрутился.
На этих словах он развернулся и ушел, а я осталась стоять посреди стройки, наблюдая, как работают остальные. Я не понимала, как так произошло. Это же не кто-то малознакомый, это мой отец, который всегда был за меня.
Я опустошенно опустилась на лавочку, не понимая, как мне вести себя дальше. Мозг все еще отказывался воспринимать произошедшее, как реальность.
Я не знаю, сколько так просидела, но за это время я постаралась придумать тысячу объяснений поведению отца, начиная с банального «испугался» и заканчивая бредовым «его накачали наркотиками». И лишь единственное логичное объяснение я никак не хотела принимать.
Рядом со мной кто-то сел. И мне даже не надо было поворачивать голову, чтобы понять кто это. Запах этой туалетной воды за последние недели мне стал очень хорошо знаком.
- Ты как?
Я вздохнула и подняла глаза.
- Не очень.
Я ожидала, что в глаза Вадима будет насмешка или превосходство, но ничего такого я не заметила. Он, скорее, был озадачен.
- Можешь говорить, что ты был прав, - хмыкнула я.
- Зачем? – мужчина посмотрел мне в глаза. – Я бы хотел быть не прав.
Я кивнула и снова уткнулась глазами в землю.
- Юль, я понимаю, что для тебя очень сложно признать вину отца и то, что он не самый лучший человек. Так бывает, когда любишь человека, когда он тебе очень близок. И мне искренне жаль, что тебе пришлось столкнуться с реальностью.
Я прикрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Как бы мне хотелось, чтобы все было по-другому.
- И что теперь? – спросила я. Я помнила, что Вадим обещал меня отпустить при любом раскладе. Но вдруг он передумал?
- Как и договаривались, - мужчина уперся локтями в колени, смотря вперед, - ты свободна. Я сам разберусь с твоим отцом. Теперь это не твоя забота.
- Но… - я с надеждой взглянула на мужчину, - ты же его не тронешь?
Несмотря на все, что произошло, мне все равно было больно даже подумать, что отцу причинят боль.
Вадим хмыкнул, переводя на меня взгляд.
- Как бы мне этого ни хотелось, нет. Я обещал тебе.
Я почувствовала облегчение. С недавних пор я верила словам Вадима.
- И что ты будешь делать?
- Я разберусь, - хмуро произнес мужчина.
- Хорошо, - согласилась я, решив принять тот факт, что я больше не хочу быть ко всему этому причастна. – Я могу сегодня поехать домой?
Я заметила, как мужчина нервно затряс ногой, продолжая смотреть вперед.
- Ты уверена? – наконец, спросил он. – Ты не до конца оправилась от болезни, может, пока побудешь у меня?
Я сжала пальцы в кулак, чтобы сохранить спокойствие. Было страшно, что он не хочет меня отпускать. И боялась я не Вадима, а того, что мой мир меняется и, возможно, скоро вообще все перевернется с ног на голову.
- Я бы хотела домой, - как можно спокойнее произнесла я.
Возникла пауза, во время которой я, похоже, перестала дышать.
- Хорошо, - ответил Вадим, вставая со скамейки, - поехали, соберешь вещи.
Я незаметно выдохнула и отправилась вслед за Вадимом со стройки. Почти выйдя за территорию, я, не удержавшись, обернулась. Вдалеке я заметила отца, и хотя было непонятно, что он там делает, я была уверена, что смотрел он на нас.
- Я даже не думала, что у меня здесь столько вещей, - пробормотала я, когда Вадим вошел в комнату. Я почти закончила сборы, но сейчас поймала себя на мысли, что я не тороплюсь. Была уверена, что буду бежать отсюда, даже не собирая чемодан, а сама третий час уже копаюсь.
- Так всегда бывает, - произнес он, присаживаясь на край кровати, - обрастаешь корнями там, где задерживаешься. Я, даже уезжая на сутки в командировку, развешиваю вещи в шкафу отеля. А на обратном пути они чудесным образом перестают помещаться в чемодане.
Я улыбнулась, мельком взглянув на Вадима.
- Вроде все, - произнесла я, оглядывая комнату. Странно, она не вызывает во мне никакого негатива. Скорее какую-то непонятную тоску.
