Все расселись за столами посреди большой столовой. Кроме столов и стульев, другой мебели еще пока не было. Стены в салатовых тонах. В углу — музыкальный центр, из которого чуть слышно лилась приятная музыка. Мужчина с носом-пипкой покрутился возле него, потыкал пальцами и уселся на свой стул самым последним из гостей. И то после того, как жена недовольно помахала пальцем перед его лицом. И понеслись тосты один за другим. Гости как будто соревновались друг с другом, поздравляя хозяина с покупкой и нахваливая ее. Иван сидел с довольным лицом, растягивал губы до ушей. Вытирал пот с шеи носовым платком, поднимал в ответ свою рюмку и, слегка пригубив, отставлял в сторону. Старался больше не пить, чувствуя свою меру. Его домработница, такой же упитанности, что и хозяин, с бегающими зоркими зелеными глазами, внимательно от двери следила за кушаньями на столе. И когда какие-то блюда пустели, она показывала на них двум помощницам, которые тут же заменяли полными. Впрочем, много есть гости уже не могли. Так, закусывали помаленьку и включались в шумную беседу за столом. Но постепенно застолье стало утихать. Кто-то сделал громче музыку, и гости гурьбой повалили танцевать. В разгар веселья Глеб, танцуя с женой, увидал, как вдова поднялась из-за стола и направилась к выходу. Кто-то из танцующих спросил мимоходом:
— Римма, ты куда?
— Пойду подышу, — тихо улыбнулась она.
Проводив взглядом ее до двери, Корозов заметил, что Млещенко, сидевший за столом, не отрывал глаз от Риммы. После этого прошло несколько минут, и Ольга шепнула Глебу, что она тоже не прочь выйти на воздух. Он кивнул, взял ее под локоть и повел к двери. Они вышли на улицу. Остановились на крыльце. Перед домом по большой площадке, выложенной тротуарной плиткой, задумчиво прохаживалась Римма. По ее виду было понятно, что от веселого торжества она не получала удовольствия. Оно явно утомляло ее. И она с радостью покинула бы всех. Ее останавливала, пожалуй, только тактичность поведения, чтобы не испортить Млещенко праздничного настроения. На улице ей было хорошо. Вверху с бледной дымкой плавали легкие облака. Ветерок чуть касался щек.
Неожиданно Ольга вскрикнула. Она стояла на два шага впереди Глеба, у самых ступеней вниз, и смотрела на Римму. Он в этот миг рассматривал витиеватые металлические ограждения крыльца с красивыми перилами. Вскрик Ольги заставил Глеба оторвать глаза от ограждения и повернуть лицо к ней. Взгляд скользнул поверх головы жены. Глеб увидал, как из кустов с ножом в руке по направлению к Римме большими прыжками бежал парень в зеленой рубашке. Он стремительно приближался к вдове. Нож блестел в руке. Римма была спиной к нему. Ольга замахала руками и закричала, привлекая ее внимание:
— Римма, поберегись! Сзади, сзади, Римма!
Однозначно понимая намерения парня, пытаясь его остановить, Глеб тоже громко крикнул и скатился по ступеням вниз, кидаясь наперерез бегущему:
— Стоять! Назад! Назад!
Но парень легко опережал Корозова. Оглянувшись, Римма увидела парня, увидела нож в руке, но застыла, словно парализованная. Даже не попыталась защититься или позвать на помощь. Просто окаменела в своей неподвижности. Стояла и молчала. Как будто у нее до сознания не доходило, словно она не могла вообразить, что этот нож направлен против нее. И вообще не верила, что ей сейчас что-нибудь угрожало. Точно все казалось нелепостью, дикой игрой, нереальностью и не имело к ней никакого отношения. Нападающий подбежал вплотную к женщине, бросил в лицо какие-то слова, которые Глеб не расслышал. И ударил ножом в живот. Потом выдернул, с удивлением посмотрел на окровавленное лезвие. Замахнулся на приближающегося Корозова. Однако тут же спохватился и метнулся к кустам. Согнувшись пополам, Римма некоторое время стояла в таком положении, удерживаясь на ногах. Перед глазами все стало расплываться. Преследуя парня, Глеб топал за ним, но видел, что догнать не удастся. Тот был верток и подвижен. Нырнул в заросли кустарника без труда, как будто изучил тут каждую ветку. И исчез. Не сумев разглядеть лица парня, Глеб попробовал следом ломиться сквозь кусты. Но, пробежав короткий путь, застопорился в шиповнике и боярышнике. Осмотрелся, не понимая, как теперь выбираться назад. Однако выбрался, исколотый и покорябанный шипами. В тот момент, когда Корозов пустился наперерез парню, Ольга кинулась к двери в дом, распахнула и что есть духу прокричала внутрь:
— На помощь! На помощь! — и еще какие-то слова, вылетевшие изо рта сами собой.
Затем бросилась к Римме, также что-то на ходу крича ей. Но та не слышала голоса Ольги. Земля под нею закачалась, и женщина упала. Ольга подскочила, наклонилась:
— Римма, сейчас, сейчас, — но что «сейчас», она сама не знала, говорила первые слова, которые приходили в голову, только чтобы не молчать.
Из дома выскочили гости, гурьбой подбежали к ним. Кто-то спрашивал, что произошло, кто-то уже видел кровь, но тоже не брал в толк, что случилось, показывал на кровь и толмачил:
— Кровь, у нее кровь! Кровь у нее!
Никто из гостей не видел парня в зеленой рубашке, потому вопросительно смотрели на Корозова, выступившего из густой травы в разодранной шипами рубахе, с кровяными царапинами на руках. Глеб остановился на краю площадки, выдохнул:
— Убежал.
— Кто убежал? — закричал Млещенко, скользя по гостям лихорадочным взглядом.
— Парень, который ударил ее ножом.
Все переглянулись.
— Он был в зеленой рубашке, — уточнил Глеб.
— В зеленой? — Млещенко побледнел и задрожал губами. — Так я же его видел! Он сидел в кустах! Я же видел его! Я думал, это вор! Я видел! — повторял Иван. — Я же его прогнал, негодяя! — пояснял всем, а потом глянул на мужчин. — Его надо догнать, мужики! Догоним, мужики! Догоним! — И сквозь траву метнулся к кустам.
Мужчины кинулись за ним, но скоро застряли в зарослях кустарников и стали по одному возвращаться назад. За это время женщины, как сумели, перевязывали Римму. Глеб позвонил в полицию своему приятелю, оперативнику Акламину, сообщив о происшествии. В конце с досадою сказал:
— К сожалению, Аристарх, следы, похоже, затоптали.
Все ожидающе смотрели на Корозова. Тот, видя, что от него хотят какого-то решения, и понимая, что время дорого, подогнал внедорожник. Сложили одну спинку заднего сиденья, открыли багажник. Осторожно положили Римму. Дотронувшись до руки мужа, Ольга спросила:
— Глеб, может, мне сесть в машину тоже, довезти ее до больницы? Ну что толку от водителя и охранника? Парни! Они же ни к чему не приспособленные.
Просьба Ольги была для Глеба неожиданной, хотя, может быть, жена права. От парней — как от козлов молока. Конечно, лучше, если возле раненой будет женщина. Нехотя, но согласился. Когда после неудачной погони из кустов возвратился Млещенко, Римму уже увезли. На душе у него было скверно. В кустах никого не нашел, торжество испорчено. Плохое начало для нового дела. Как будто на дом легла черная отметина. Он так радовался покупке, а теперь и не знает, что думать. Хотя дом вроде бы ни при чем. Кажется, это охота за Риммой. Но все равно неприятно, ведь произошло это на его участке. Не только у Ивана, но у всех настроение испортилось. Хмель как-то сам собой выветрился. Гости стали сосредоточенными и напряженными. И даже неугомонный плясун с носом-пипкой притих, выглядывая из-за спины жены. Между тем никто не уезжал, все ждали полицию. Полушепотом обсуждали происшествие, хотя никто, кроме Глеба и Ольги, не видел, как парень в зеленой рубахе напал на Римму. Кто он, почему напал, с чем это связано? И уже кто-то начал делать самые невероятные предположения. За первым брошенным камешком покатились другие, того гляди посыплется камнепад. Шепот, шепот, шепот… Диву давался Глеб, как люди любят фантазировать там, где темные пятна. И вывод уже как бы сам собой напрашивался из этих фантазий, из недоговоренностей, из намеков: «Вы же должны понимать, что с нею ничего другого и не могло произойти». Кто-то вспоминал о гибели мужа Риммы и делал двусмысленные ужимки. Все это не нравилось Корозову, походило на какие-то бабьи толки. Он отошел в сторону, чтобы не слушать подобную ересь. Не хотел ничего предполагать, знал лишь одно: ему не удалось схватить парня в зеленой рубашке. Если бы сумел это сделать, тогда сейчас таких разговоров не было б. Млещенко топтался по площадке с убитым видом, не мог остановиться, просто не мог стоять на месте. Видел, что Глеб тоже неспокойно прохаживался, заложив руки за спину. Подошел к нему, пристроился сбоку:
