Очнувшись в квартире, где хозяйничала Полина, Ольга обнаружила, что сидит в кресле, прижавшись затылком к его спинке. В чужой одежде, тесноватой и не в ее вкусе. Комната и обстановка незнакомая. Вокруг никакой захламленности, чистота бросается в глаза, мебели минимум. Из кухни доносились негромкие непонятные звуки. В голове всплыло все, что произошло с Дарьей и Мухой, вспомнились Вовик и Римма. По телу пробежал холодок. В комнату никто не входил, но Ольга и не хотела никого видеть. Предугадывала, что от любого человека, который сейчас вдруг может возникнуть перед нею, ожидать ничего хорошего не приходится. Но и оставаться в неведении долго тоже не могла. Она пошевелилась, сиденье под нею зашуршало, старенькое кресло издало хрипловатый звук. Шумы за дверью тут же прекратились, и в дверном проеме предстало несимпатичное лицо неизвестной высокой сутуловатой девушки. Сверху на крупной голове большой пучок волос, перехваченный синей ленточкой. В цветном домашнем длинном халате и цветном фартуке поверх него. На лице никакой мимики. Лишь чуть-чуть разлепились плотно сжатые губы, выпустив изо рта глуховатый голос:
— Привет, кляча, долго спишь.
Такое приветствие покоробило Ольгу. С одной стороны, оно прозвучало беззлобно и обыденно, но с другой стороны, клячей она никогда не была, напротив, в ней было много того, что называется легкостью и грацией. Можно было возмутиться, но Ольга никак не отреагировала на ее слова. Единственно спросила:
— Где я?
Презрительно хмыкнув, Полина изобразила на губах нечто похожее на вялую улыбку:
— В гостях у меня! Только имей в виду: сразу предупреждаю, что я хозяйка требовательная, если что не по мне, тут же любой гостье голову открутить могу! — И показала мускулы на руках. — Видишь? Кое-что имеется!
Оторвав затылок от спинки кресла, Ольга села, выпрямившись:
— В гости приходят, когда гостей приглашают. А ты меня не приглашала, и я к тебе не напрашивалась и не приходила.
Ястребиные глаза брезгливо моргнули:
— Да нет, кляча, ты притопала своими ногами!
Раздражение кольнуло Ольгу после обидного обращения в очередной раз, она поежилась:
— Я этого не помню.
— Это твои проблемы! Меня они не касаются! — Полина смотрела на нее свысока. — У тебя, вероятно, с головой не все в порядке, поэтому не помнишь!
Хамство незнакомой девицы было возмутительным. Ольга могла терпеть до какого-то разумного предела, но когда этот предел начинали переступать, она всегда давала отпор. И на сей раз, осознав, что в квартире, кроме них, никого нет, что у нее свободны руки и ноги, что девушка напротив без оружия, Ольга привстала с места. Почему бы не попробовать вырваться? Конечно, девица по виду крепкая, но попытка не пытка. Не всегда сила берет. Упрямство иногда ломает силу.
— Дай мне пройти! — потребовала Ольга, надеясь, что у нее может получиться.
Низко нагнув голову вперед, Полина из-под бровей посмотрела враждебно. На категоричное требование Ольги никаким движением не отреагировала, лишь едва уловимая кривизна коснулась губ:
— Ишь ты, шустрячка! Я тебе не Дарья — вмиг обломаю, в бараний рог сверну!
Ольга решительно шагнула ей навстречу. Но Полина угрожающе предостерегла, не двигаясь с места:
— Не шути, кляча, отсюда тебе никуда не уйти, еще раз предупреждаю! Сиди, как мышь в норе, а то заставлю успокоиться!
Но, распалив себя, Ольга подступила ближе, норовя оттолкнуть Полину и пробиться к входной двери. Однако та ловко увернулась, перехватила левую руку жены Глеба и заломила за спину. Ольга застонала от боли, выгнулась. Полина свободной рукой схватила ее за волосы и визгливо закричала в ухо бранные слова. Потом безжалостно потянула волосы назад, запрокидывая голову, напоминая, что не пощадит ее. Сжав зубы от боли, Ольга не издала ни звука. Полина развернула ее лицом к креслу, подвела и сильно толкнула вперед, отпуская. Та, падая, уткнулась носом в спинку, сдвигая кресло с места. Потом, поднявшись, снова повернулась к Полине с намерением броситься на нее. Но в этот миг увидала у той в руке пистолет, появившийся непонятно откуда. Ольга остановилась. А Полина навела ствол и спокойно сказала:
— Сядь, кляча, а то свяжу! Со мной шутки плохи, не всякий мужик совладает, а куда тебе, курице мокрой!
Часто дыша, едва сбивая накал негодования, Ольга хотела возмутиться, но Полина презрительно сморщилась, отчего на ее курносом носу совсем исчезла переносица, а ноздри раскрылись шире. Ольге показалось это смешным, и отпало желание возмущаться. Она села, ладонями поправляя волосы. А Полина, покачивая пистолетом в руке, проговорила:
— А ты дура.
Самолюбие, разумеется, ущемлялось грубостью девицы, но отвечать тем же было унизительно для Ольги и не в ее правилах. Становиться на одну ступень с малообразованной дерзостью — это уже слишком. Полина вяло растянула губы в нитку, продолжила:
— И не вздумай дурить больше, не надейся убежать! Я всегда сумею тебя остановить. А пуля такая же дура, как ты, она не разбирает, кого прошить, ей все равно. И разговаривать со мной не пытайся, не рассчитывай впарить мне свою чушь и давить на жалость. Я благотворительностью не занимаюсь и обиженных судьбой не утешаю. Не люблю слезливых и убогих. Запомни: ты здесь обыкновенная кость для пса! И не задирай нос, а то откушу! А теперь топай в ванную, помойся, там я все для тебя приготовила. А то от тебя несет, как от бомжа.
Это замечание задело Ольгу, обидело, ведь не ее вина в том, что несколько дней ей не давали помыться как следует. Тем не менее она точно знала, что нести от нее, как от бомжа, просто не могло:
— Не смей так со мной разговаривать! — сказала она.
— А кто ты такая, чтобы с тобой мурлыкать? Пошла в ванную, кляча!
Вскочив с места, Ольга нахмурилась. Полина в ответ угрожающе сузила глаза и расставила ноги. Раздраженно дыша, Ольга двинулась в ванную комнату. Но, проходя мимо Полины, не сдержалась и вновь накинулась на нее, уповая на фактор неожиданности. Сумела схватить за пучок волос на голове и ударить по руке, выбивая пистолет. Но это было все, что она успела сделать. Ибо в следующее мгновение (она даже не поняла, как это произошло) ощутила, что ноги ее оторвались от пола, высоко взлетев. Комната перед глазами сделала оборот. А тело в воздухе перевернулось и упало на пол. Снова вывернув ей руку, Полина придавила коленом сверху. Колено больно давило прямо между лопатками. Ольга лежала на полу, на животе, щекой на паласе. В голове стоял шум. А руку ломило от боли в плечевом суставе. Полина рычала, как пес, готовый разорвать свою жертву:
— Кляча рахитная! Меня надо слушаться, меня надо слушать! Запомнила, запомнила? — Она еще больнее вывернула руку Ольге.
— Пусти, — простонала та.
Было очевидно, что совладать с Полиной не удастся, посему нападать на нее бессмысленно. Эта определенно натренированная девица не каждому мужику по зубам. А уж ей тягаться просто глупо. Единственное, что Ольга могла сейчас противопоставить Полине, — это свою внутреннюю силу. Отпустив ее, Полина подняла с пола пистолет. Отступила на шаг в сторону, поправляя растрепанные волосы и хищно наблюдая, как Ольга медленно встала на ноги и скрылась в ванной комнате. Ванная комната была небольшая, половину ее площади занимала старая ванна с истертой в трещинах эмалью. Ее вид обескуражил Ольгу, она поежилась. Но другой ванны не было — приходилось довольствоваться тем, что было. Хорошо хоть до этой наконец добралась. Огляделась, ища крючки, куда можно было повесить одежду. Нашла. После этого скинула с себя весь наряд, глянула на синяки и ссадины на теле, а в маленьком квадратном зеркале внимательно рассмотрела царапины на лице и шее. И полезла в ванну. С удовольствием встала под струи душа. В сердце была досада, но она начала уходить, когда тело с удовлетворением приняло живительные струи горячей воды. Лила на себя долго — тело распарилось, стало красным. Затем намыливала и смывала мыло до тех пор, пока чистая кожа не стала скрипеть. После шампунем вымыла волосы и снова облилась водой. Полина не тревожила, как будто забыла о ее существовании, даже не заглядывала в ванную комнату. Наконец, насладившись мытьем, Ольга выключила воду и обтерлась стареньким, но чистым полотенцем. Нехотя натянула на себя чужую одежду и вышла в прихожую. Проходя мимо кухни, где за столом сидела Полина и листала какую-то книжку, делая вид, что читает, Ольга из чувства вежливости поблагодарила за разрешение помыться. Та, не поднимая головы, что-то пробурчала в ответ. Пучок волос на голове был приведен в порядок и снова перевязан ленточкой. Пройдя в комнату, Ольга без особого любопытства осмотрела ее, подошла к окну, раздвинула узкие шторы, выглянула. Ничего интересного. Прошлась по старому, но чистому паласу. Села. Опять встала. Опять прошлась. Опять села. Снова подошла к окну. И так бесконечно. Время тянулось медленно, постепенно доковыляло до вечера, а потом до темноты. Ольге захотелось поесть, но Полина не приглашала, а пленница не напоминала об этом. Чувство собственного достоинства не позволяло унижаться перед Полиной. Та больше не показывалась в комнате, предоставив Ольгу самой себе. Будто выражала полное безразличие к ней и к тому, чем она будет заниматься в этом ограниченном пространстве. Словно давала полную свободу в этих четырех стенах. Хотя каждой из них было ясно, что никакой свободы взаперти быть не может. До глубокой темноты они обе ждали Римму и Вовика. Включили свет. Однако никто не появлялся. Ночь вступала в свои права, и глаза начинали медленно слипаться. Молча выйдя из кухни, Полина проверила замок на входной двери. Вытащила из него ключ и, зажав в кулаке, демонстративно зевнула, давая понять, что пошла спать. И скрылась в другой комнате. После этого Ольга тоже поднялась из кресла, разложила диван, разделась, выключила свет, прикрыла дверь в комнату и легла. Заснула не сразу, но когда заснула, как будто провалилась в пропасть.
