— Извините, деньги в машине оставила. Я сейчас вернусь, — круто развернулась и стремительно направилась к выходу.
Почти бегом пробежала по залу, спустилась на первый этаж и промчалась к выходу. Выскочив на улицу, кинулась к автомобилю. Глеб встретил ее возгласом:
— Чего так бежишь? Успеем везде, не торопись.
Нервозно сев в салон авто, Ольга ошалело выпалила:
— Ничего не пойму, Глеб! Совсем ничего! Кошелек совершенно пуст. Хотела расплатиться за товар, а в кошельке ни копейки денег. И карты нет. Ты, случайно, не залезал в мой кошелек, не брал деньги? — спросила на всякий случай, хотя хорошо знала, что Глеб никогда не прикасался к ее кошельку.
— Конечно не брал. Ты, вероятно, забыла их дома. У меня есть, — улыбнулся он и потянулся к барсетке.
— Да ничего я не забыла! — возмутилась она. — Я даже не прикасалась к нему! Никогда такого не было, чтобы он полностью был опорожнен! Я же последние дни ничего не покупала! Что это? — спросила она озабоченно.
Достав свой портмоне, Глеб протянул ей карту:
— Возьми вот.
Настроение у нее было испорчено, она уже не хотела возвращаться за товаром. Спросив у жены, где отдел и за что заплатить, Глеб протянул карту охраннику, продолжая считать, что Ольга что-то напутала и деньги найдутся. Весело крякнув, охранник открыл дверь авто и кубарем выкатился из салона. Она улыбнулась нерадостной улыбкой, с лица не сходило выражение недоумения. Глеб взял жену за руку, погладил с тыльной стороны ее ладонь, успокаивая:
— Не огорчайся, Оленька, найдутся деньги.
Но она чувствовала не огорчение, у нее было какое-то дикое состояние изумления, глухое непонимание, словно провал в памяти. Помнила, как вошла в торговый центр, как выбирала потом товар, но как поднималась на второй этаж — вылетело из головы, словно отрезало. Приглядевшись, Глеб обратил внимание, что на шее у Ольги не было ожерелья, которое утром она надевала на себя и которое было на ней, когда она отправлялась в торговый центр.
— Ты сегодня какая-то сама не своя, — поглаживая ее руку, произнес он. — Зачем ожерелье сняла, оно тебе к лицу?
Нервно схватившись за горло, она ощупала шею и грудь. Колье не было. Ольга провела руками по всему телу, точно искала, куда оно могло провалиться. Глянула на сиденье, на Глеба, и в глазах вместо растерянности и изумления вспыхнула дикая ошалелость:
— Я не снимала его, — прошептала едва слышно.
— Но ведь оно было на тебе, — напомнил Корозов.
— Было, — подтвердила механически Ольга.
— Тоже потеряла?
Снова пробежав руками по всему телу, думая и надеясь, что оно провалилось в вырез топа, Ольга напряглась:
— О чем ты говоришь, Глеб? Я не могла его потерять. Там такой замок, даже захочешь — не потеряешь.
— Может, сняли, а ты и не заметила?
— Да ко мне никто не подходил. Я только наверх поднялась и быстро вернулась к машине.
— А для вора много времени не надо, если он профессионал.
— Прекрати ты, Глеб, какой вор? Ко мне даже никто не приближался, я нигде не останавливалась. А в отделе народу, кроме меня, никого не было.
Машинально схватившись за мочку уха и тут же другой рукой взяв вторую мочку, Ольга широко распахнула глаза. Еще не успела осмыслить всего, но тело уже обдало жаром. Ладонями зажала уши, не веря, что на мочках нет сережек. Оторвалась от ушей и, глянув на пальцы, обомлела. Перстней также не было. Ощутила, как огнем полыхнуло лицо. Щеки просто закипели жаром. Глаза расширились еще сильнее. Рот раскрылся, точно собрался выдать целый поток слов, но выпустил всего один длинный и монотонный звук, похожий на вой. В глазах заметался испуг и страхом расползся по всему телу. Она долго не могла прийти в себя и смотрела на мужа с таким ужасом, что Глеб почувствовал жалость к ней:
— Да плюнь ты на это колье, Оленька! — попытался успокоить. — Ну, потеряла и потеряла, выкинь из головы, как будто его и не было!
Никаких слов Ольга все еще не могла произнести, только руками показывала мужу на свои уши и на пальцы, но Глеб не понял ее конвульсивных движений, обнял за плечи, прижал к себе:
— Успокойся, все это не стоит твоих волнений.
Наконец женщину прорвало. Язык, который, казалось, прирос к нёбу, зашевелился. Сначала тяжело и медленно, произнося слова неразборчиво. Но потом, захлебываясь, голос ее понесся по салону, как водопад:
— Ты не понимаешь, Глеб! Ты не понимаешь! Посмотри, посмотри, посмотри! С ушей исчезли серьги, и перстней на пальцах также нет! По-твоему, их я тоже потеряла? Все разом потеряла! Вот так просто шла и теряла! А сзади кто-нибудь топал за мной и подбирал! Они все пропали, Глеб! Они все пропали! Испарились! Сгинули!
— Как это? — Тут уже недоумение поползло по лицу Корозова.
За рулем притих водитель, изредка кося глаза на зеркало заднего вида. Все, что он слышал, было странно и необъяснимо.
— Как это можно все сразу потерять? Как я могла так потерять? — спрашивала Ольга. — Разве ты не понимаешь, что это невозможно? Невозможно! Невозможно! — застонала она.
Что можно было ответить на это? Действительно, невероятно. Но с другой стороны, сами по себе исчезнуть тоже не могли. Загадка. Глеб озадаченно напружинил мускулы и ответил, теряясь от оторопи:
— Согласен, что невозможно. Но раз их нет, не улетучились же они, Оленька. Значит, все-таки потеряла.
— Я же не сумасшедшая, Глеб, — обиделась она. — И с головой у меня пока еще все в порядке? — глянула вопросительно. — А может, не в порядке, раз я ничего не могу понять? Может, не в порядке? Что с моей головой, Глеб? Я, кажется, схожу с ума! Неужели я сошла с ума? Скажи, я похожа на сумасшедшую? Скажи, я сумасшедшая?
— Успокойся, Оленька! — сказал Глеб. — Ты не сумасшедшая. Просто надо успокоиться и все осмыслить. Все вспомнить по порядку. Успокойся. Разберемся, во всем разберемся. Обязательно разберемся.
— Да, да, да, да, надо разобраться, надо разобраться! — как заведенная, твердила Ольга и вопросительно заглядывала в глаза Корозову, будто ждала, когда в них появятся ответы на все вопросы.
До конца дня, пока они не легли спать, у нее не было настроения. Никакие мысли не приходили на ум. Ни плохие, ни хорошие. Дома, естественно, деньги не нашлись, а украшения — и тем более. И это особенно угнетало Ольгу. Глеб тоже ломал голову, пока ему на ум не пришла мысль о цыганах. А почему нет? Эта братия способна каждого облапошить. И он спросил:
— А ты случайно цыган возле себя не видела в торговом центре? Не крутились они поблизости? От них можно ждать чего угодно. Заговорят в два счета. Сделают свое дело — и поминай, как звали.
— Какие цыгане, Глеб? — грустно поморщилась она. — Какие еще могут быть цыгане?! — вздохнула, поправляя подушку.
Оба заснули, не найдя никаких ответов.
