– Я разве спросил, что ты думала? – повысил голос Кирилл. – Что написано в пятом пункте твоего протокола?
Протокола?
– В пятом пункте? – промямлила я, глупо переспрашивая.
– Именно.
– Я не помню, Мастер.
– Ты не помнишь или не знаешь?
– Не знаю, Мастер.
– Ты изучала протокол? Я дал его тебе вместе со своим списком предпочтений и велел изучить.
– Нет, Мастер, простите.
Салманов сжал переносицу пальцами, прикрыл глаза.
– Я ведь говорил, что надену на тебя ошейник, девочка.
– Да, Мастер.
– И ты сама захотела продлить сессию на сутки.
– Да, Мастер.
–У тебя вчера было достаточно времени, чтобы изучить протокол, но ты не стала.
– Все так, Мастер.
– Поэтому ты и не в курсе, что каждое утро я желаю получить свой завтрак и лично вставить пробку в твой зад. И, разумеется, ты не скажешь, что предусмотрено в качестве наказания.
Я молчала, кусая губы, ругая себя последними словами за разгильдяйство. А Мастер отвечал на свои вопросы сам. Я ведь, правда, не знала ответов.
– До пятнадцати ударов за нарушение протокола, Дарина. На усмотрение доминанта.
Я не сдержала страдальческого стона. Ремень и плеть, конечно, разные вещи, но что-то мне подсказывало, хрен не намного слаще редьки.
– Я могу назначить все пятнадцать, и мы вряд ли дойдем до игровой сегодня, потому что будем лечить твою задницу. Ты ведь понимаешь, что я продлил сессию, потому что собирался поиграть вечером?
– Я… Мне…
– Довольно, Дарина,– обрезал Мастер и добавил чуть мягче: – Сходи за пробкой.
На секунду я подумала, что он простил меня и обойдёмся без наказания, но Кирилл тут же сказал:
– А я поднимусь наверх за ремнем.
Горло сдавило, и глаза защипало. Мне стало страшно. Вспомнив боль наказания, я почувствовала тошноту. Я могу сказать «красный». Что будет тогда? Он снимет с меня ошейник. Нет, я не хотела того. Я могу принять то, что он назначит.
– Проблемы с моим приказом, Дарина? – строго спросил Кирилл.
– Нет, Мастер.
– Тогда иди.
Мы вышли из столовой вместе. Пока я копалась в шкафчике, чтобы найти пробку за зубной пастой и кремами, Кирилл уже вырос на пороге моей комнаты. Скамья для порки так и стояла у шкафа.
– Ложись, – велел Салманов, кивнув на скамью.
Он снова сам стащил мои шорты, выдохнул раздраженно.
– Я расстроен, Дарина. Очень. Думал, мы начнем утро так хорошо, а на деле все испорчено твоей безответственностью. Думаешь, я составлял протокол ради забавы? Полагаешь, мне нечего делать больше?
– Нет, Мастер. Это моя ошибка.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Надеюсь, подобного не повторится. Семь ударов ремнем, Дарина.
Уф, не пятнадцать.
Похоже, Кирилл тоже готов принять мою ошибку и двигаться дальше.
– Ты считаешь и благодаришь меня. Поняла?
– Поняла, Мастер.
Прежде, чем взяться за ремень, он разогрел мою задницу быстрыми краткими ударами. «Подготовка», – вспомнила я. Так же он делал в игровой.
Я все еще боялась, но решила, что смогу выдержать, принять наказание. Мастер говорил об игровой. Похоже, он назначил не так много ударов, потому что мой промах был не такой ужасный, и он собирался продолжить вечером сессию. Я просто должна пережить это, чтобы стать лучше для него.
Первый удар сразу же дал понять, что легко не будет. Грубая кожа обжигала. Это совсем не было похоже на порку в машине, когда я желала еще и сильнее. Сейчас мне было просто больно. Но я проговорила:
– Один. Спасибо, Мастер.
Второй был хуже первого, а на третьем я была готова разреветься. Четвертый приняла, едва дыша, чуть не забыв сосчитать и поблагодарить, но быстро опомнилась. На пятом был соблазн вильнуть задницей, чтобы избежать боли, но вспомнила, что за это можно заработать добавку. Шестой и седьмой я встречала почти с радостью, потому что они были последние.
Я лежала на скамье, вцепившись в ножки и часто моргала, чтобы прогнать из глаз слезы. Я выдержала. Не назвала стоп-слово, даже не разревелась. Моей горящей кожи коснулось что-то холодное и влажное. Кирилл втирал гель для восстановления. Сразу стало чуть легче. Не только физически. На душе тоже. Он заботился обо мне.
– Встань, – велел Салманов.
Я поднялась.
– Посмотри на меня.
Взглянула на него.
– Ты в порядке?
– Да, Мастер, – проговорила я, не заикаясь. Потому что это была правда. Я выдержала, и я в порядке.
Кирилл погладил меня по щеке и поцеловал в губы.
– Хорошо, – проговорил он. – Хочу, чтобы ты меня проводила. Поешь на кухне, прими душ и жди в гостиной в восемь.
У меня был час, чуть больше, до означенного срока. За это время я сполоснулась и позавтракала, как велел Мастер. Переоделась, накинув для удобства шелковый халатик, в карман которого положила пробку. Залезла в тумбочку, достала список, который мне дал Кирилл, стала читать. Я точно не хотела ошибок больше сегодня. Задница болела, но не так, как после наказания плетью в игровой. Думаю, обезболивающее не помешает, но к вечеру я буду в норме. К тому же, уверена, Кирилл найдет способ провести сессию наиболее комфортно для меня.
Пробежав глазам по протоколу, я выхватила основные моменты: пробка и завтрак; проводить обнаженной, если нет иных инструкций; в игровую тоже можно войти исключительно голой, если нет иных распоряжений от Мастера. К протоколу прилагался и прейскурант наказаний. Я вздохнула. Все могло быть намного лучше, если бы я вчера хотя бы пролистала все это. Нужно быть внимательнее впредь, изучить правила игры.
В назначенный час я ждала в гостиной на коленях, заведя за спину руки, в которых сжимала пробку и тюбик смазки. Про нее ничего не было сказано, но я посчитала, что можно прихватить, как само собой разумеющееся. Мастер никогда не пользовался пробкой, как говорится, на сухую. Я была ему за это благодарна.
Кирилл спустился ровно в восемь. Некоторое время он осматривал меня, стоя рядом, а потом довольно проговорил, гладя меня по голове:
– Хорошая девочка. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, Мастер, – поспешила ответить я, продолжая смотреть на его блестящие ботинки. – Приняла обезболивающее.
– Хорошо. Встань.
Я поспешила подняться, продолжая держать руки за спиной.
– Сегодня день уборки. Я хочу, чтобы ты проконтролировала. Оставляю ключ от игровой, – Кирилл показал мне его и положил на тумбу у дивана. – Там тоже нужно привести все в порядок.
