– Это все твои домыслы.
– Мои домыслы обычно истина, малышка. Ты должна исчезнуть.
– Ты все знал! Ты давно все знал! И не говорил мне. Молчал! Почему, Кирилл? Почему билет и паспорт только для Жени?
– Вам нельзя лететь вместе. Даже под фальшивыми именами.
Он опустил глаза в пол, говоря это.
– Врешь!
– Да, – согласился Кирилл тут же.
– Зачем?
– Мне стыдно, Дарин. Я не хотел тебя отпускать, все на что-то надеялся, – Салманов задрал глаза к потолку, хмыкнул. – Да что уж? Я надеялся, что твоего брата не выпустят. Так у нас был бы шанс. Хотя тоже не факт… Теперь придется действовать форсировано. Наверно, так лучше.
– Я никуда не поеду, – повторила я упрямо.
– А я твоего мнения и не спрашиваю. Это приказ.
Салманов прошел в уборную, пересекая кабинет широкими шагами. Я увидела, как он ослабил и снял галстук, расстегнул верхние пуговицы на рубашке, включил воду и умылся, намочив волосы, тряхнул головой.
Я встала в дверях ванной, подперев косяк. Слезы текли по щекам, впору было умываться ими.
– За что вы так со мной, Мастер? – прохрипела я сквозь сдавленное горло. – Что я сделала? Вы наказываете меня? Почему?
Колени подогнулись, и я упала на пол, закрывая лицо руками, рыдая навзрыд.
Руки Кирилла тут же легли на мои плечи, сжали крепко и потянули вверх..
– Вставай, вставай, девочка. Не надо. Ты прекрасна. Ты идеальна для меня. И я обязан позаботиться о тебе. Твоя безопасность важнее всего, Дарина. Пожалуйста, прими это как благо, а не наказание.
– А вы можете это принять благом? А, Мастер? – всхлипнула я.
Он подхватил меня, посадил на туалетный столик.
– Я принял. Только что, – Кирилл вытер мое лицо бумажным полотенцем, зацеловал соленые щеки. – Прости, что ставлю перед фактом, но других вариантов не может быть.
Я кусками хватала воздух, пытаясь смириться, но никак не получалось. Боль разрывала меня изнутри. Говорят – сердце разбито, но я словно вся разваливалась на куски. Чтобы хоть как-то унять это, я стала целовать Кирилла. Анестезия.
Мои губы становились все настойчивее, руки сжимали его крепче. Возбуждение было отравлено горечью грядущего расставания, но меня это не останавливало. Я раздвинула ноги шире, потянулась к брюкам Кирилла.
Может быть, удастся разубедить его так?
– Нет, – ответил на мой вопрос Салманов, не позволяя расстегнуть молнию. – Не надо прощаться со мной в офисном туалете. Это не в твоем стиле, детка.
– А что в твоем стиле, Мастер? Просто отсосать на дорожку?– рыкнула я мстительно, едва не скуля от боли из-за отказа. – Ты же неделю прощался со мной всеми возможными способами.
– Я этого не отрицаю.
Зазвучал сигнал мобильного. Кирилл достал телефон из кармана пиджака, ответил:
– Да, Арт. Шереметьево? Спасибо. Я твой вечный должник, – он отбил звонок, бросил мне: – Выезжаем через пять минут. Приведи себя в порядок.
Кирилл вышел из уборной, оставив меня в одиночестве.
Через пять минут мы шли за Николаем к машине. Через десять ввились в трафик, слушая сигналы клаксонов и тихий мат Коли, стояли в пробках, молчали. Я смотрела на Москву, тихо прощаясь. Я любила этот город. Такой жестокий, но красивый и родной. Как и мой Мастер. Я расставалась с ними обоими сейчас.
– На островах выбирайте большие города, – неожиданно начал наставлять Кирилл. – Из Доминиканы лучше перебраться в Пуэрто-Рико. Оттуда проще перекочевать в Штаты. Никаких попыток спрятаться в глубинке. Местные не в восторге от европейцев. Да и найти там вас проще. Женю заставь работать. Так быстрее выучит языки. У тебя как с английским?
– Нормально, – ответила я тихо, продолжая смотреть в окно.
– Хорошо. В Париже не паникуй. Деньги есть – это всегда помогает.
– Угу.
– Дарин…
Я повернулась к нему.
– Что?
– Ничего, – осекся Кирилл, отводя глаза.
Мы приехали в аэропорт. Николай куда-то позвонил, и машину пропустили прямо на взлётную полосу. Мой паспорт проверили, едва я вышла из машины, пожелали доброго пути.
О, да, добра мне и без вас нажелали целый мешок. Не унесу одна.
Холодный ветер трепал волосы. Я не надела шапку, привыкла ездить на машине, перебегая из салона в помещение. Да и пальто не по погоде, больше весеннее. Я сразу начала дрожать, увидев небольшой самолет. Я видела такие по телевизору. Для важных бизнесменов и суперзвезд. Сегодня – для меня. Стюардесса и два пилота тепло поприветствовали меня и Кирилла, который вышел из машины следом.
– Дайте нам минутку попрощаться, – попросил Салманов, и самолетная команда тактично отступила к трапу.
Я не успела придумать что-то язвительное, как его губы смяли мои. Он обнял меня крепко и целовал, целовал, целовал, не прекращая, не давая вздохнуть поглубже, пока у нас обоих не начала кружиться голова. Кирилл отпускал мой рот на три секунды, моргал и снова сокрушал губы своими, давая и забирая так много.
– Пожалуйста, Кирилл. Пожалуйста, – начала хныкать я. – Не делай этого. Не гони меня.
– Не могу, маленькая. Я не могу. Нельзя.
Он осыпал поцелуями мои щеки, нос, зацеловал прикрытые веки.
– Пожалуйста… – у меня остался последний аргумент. – Я люблю тебя.
Кирилл отстранился. Посмотрел мне в глаза, провел по губам большим пальцем.
– Я люблю тебя, – повторила я увереннее и громче.
– Ничего, – выдохнул он в ответ. – Это пройдет. Ты молодая, впечатлительная…
Я охнула, упрямо заявила:
– Не пройдет.
– Вот увидишь. Пообещай мне кое-что.
– Что? Быть счастливой? Забыть тебя? – фонтанировала я ядом, чувствуя, как слезы снова жгут глаза.
– Да, было бы неплохо, но чуть позже. Пожалуйста, не занимайся ни с кем сексом до конца срока нашего договора. Позволь мне быть твоим Мастером еще немного. Все-таки я заплатил немалые деньги, – он горько усмехнулся.
Я задохнулась от такой наглости.
Пилот драматично кашлянул у меня за спиной. Я обернулась, кивнув ему, а Кириллу дерзко ответила:
– Обещаю, Мастер, – пожала плечами. – Но если что, вы ведь не сможете проверить.
– Нет, – его глаза блестели и улыбались. – Но я верю тебе на слово.
– Ненавижу тебя, – всхлипнула я, зажмурившись.
Кирилл расцепил руки.
– Вот видишь? Уже ненавидишь. От любви до ненависти… – он сделал шаг назад. – Будь хорошей девочкой. Иди.
Мне нечего было сказать на это. Я развернула и понеслась к трапу, взбежала по ступенькам. Как только упала в кресло и пристегнулась, разрыдалась. Я ревела всю дорогу. Мне не было страшно лететь в другой город, другую страну, где все говорят на языке, которого я не знаю. Я молилась, чтобы самолет рухнул, бессовестно приговаривая вместе с собой и команду джета.
