Слова Дэва не давали спать, отбили аппетит, даже йога не помогала отвлечься.
У Кирилла никого нет. Нет постоянной покорной, нет даже шлюх.
Неужели не только я больна моногамией?
Я мучила себя этими вопросами неделю, а потом… напилась. Первым делом захотелось позвонить в Москву, Салманову. Или в Казань, Айзе. Но Кириллу набирать не решилась, а номер Айзы не помнила наизусть. В итоге написала Дэву.
SG. Привет. Слушай, а ты можешь порекомендовать меня в тот московский клуб?
YDMF. Эээ… Зачем тебе?
SG. Собиралась в Москву, подумала, а вдруг… Но, вообще, забудь…
YDMF. Нет, это странно, но я действительно думал об этом. Меня приглашали на вечеринку знакомств для новичков. Я сразу подумал о тебе. Но сначала был зол, потом забыл. Да и ты вроде как в Штатах. Чертовски забавно, что спросила сама.
SG. Забавно, да.
YDMF. Я могу поручить приятелю, чтобы тебя записал
SG. Того самого приятеля-нижнего?
YDMF. Да, его. Но тогда придется раскрыть маски. Как тебя зовут СабГёл?
Я даже не раздумывала. Калифорнийское вино – зло.
SG. Рин Шоу.
YDMF. Вау. Я не смотрю телек. Ты, наверно, какая-нибудь дива дневного эфира с таким именем.
SG. Ахахах. И как ты догадался?
YDMF. Чутье, детка. Я все улажу, напишу тебе на днях. Вечеринка намечалась через неделю. В субботу. Ты уверена, что хочешь?
SG. На все сто. Суббота – мой любимый день недели.
YDMF. Окей, передавай привет мудаку-Салманову.
SG. Непременно.
Проснулась я похмельная и больная, но чертовски счастливая. Еще не успела вспомнить, по какой причине, как уже надрывался мобильный. Женька вызывал по вебке.
–Хей, систер, вотс ап! Ты мне неделю уже не звонишь, – начал он с наезда.
– Страдала и чахла, Жек. Имею права, я девочка.
– Эх, богатые тоже плачут, оказывается. Заведи мужика, говорю же.
И тут я вспомнила все. В фоновом оповещении выскочило сообщение от Дэва:
Ты в списке, Рин. Желаю хорошо провести время. Пусть тебе будет лучше, чем мне.
– Я лечу в Москву, Жень.
– Что?! – заорал брат, и мой больной похмельем мозг тут же попытался вылезти из головы в знак протеста.
Я закрыла уши ладонями, чтобы не слышать брата и не дать утечь серому веществу.
– И зачем нам интернет? – забубнила я. – Ты орешь так, что и без связи слышно из Сан-Фра.
– Ты совсем сдурела? Какая Москва? – продолжал вопить Женька.
– У меня дела там.
– Рехнулась, Дар? Жить надоело? Ты к нему хочешь? Я же знаю.
– Какой ты умный. И чего сразу в Гарвард не поступил?
– Дарина, одумайся.
Наверно, Женя видел, как блестят решимостью мои глаза. Все же он хорошо меня знал. Я часто поступала импульсивно и решительно, глупо и отважно. Так было, когда я бросила школу и пошла учиться на парикмахера, когда Женьку закрыли, и я выставила себя на аукцион. Сегодня – тоже. Я чувствовала, что должна лететь. Знаки. Сплошные знаки.
– Это опасно. Я запрещаю тебе, слышишь? – продолжал поучать и командовать брат.
Я рассмеялась.
– Ты прямо специалист по безопасности у нас. Я решила, Жень. Не истери, лучше учись как следует. Целую.
Я выключила связь и стала изучать расписание самолетов до Москвы. Кровь забегала по венам, застучала адреналином в висках, чудесным образом избавляя меня от головной боли.
Заказав билет, я позвонила коллеге в салон. Соваться в Москву без камуфляжа не собиралась. Плюс, хотелось удивить Салманова.
Домой я возвращалась брюнеткой с удлиненным боб-каре. Для пущего эффекта выпрямила свои волнистые волосы. Мне также изменили немного форму бровей и сделали интересный мейк. Я бы сама себя не узнала. Из зеркала на меня смотрела уверенная, шикарная, яркая молодая женщина. Где та Дарина-мышка? Сегодня я изгнала ее окончательно, сама нашла в себе Рин Шоу. Улыбнувшись себе демонической улыбкой, я растворилась в предвкушении. Он должен отпустить меня. Нам нужно увидеться. Мы поговорим, и все встанет на свои места. Я хочу двигаться дальше. Он тоже должен. Но если мы этого не можем, то, наверно, стоит попытаться вместе снова?
Я легла спать, уверенная в собственном решении, как никогда.
Среди ночи в дверь начал кто-то ломиться. Не звонок домофона, именно стук в дверь. Я подскочила на кровати. Сердце забилось, как у зайца. Я на цыпочках пошла к двери.
– Дар, открывай, – пробасил по-русски Женя.
Ну конечно! У него же ключ есть. Только какого черта?
Я сняла цепочку, открыла дверь и не побрезговала наехать с порога.
– Жень, ты совсем, что ли?
Брат ввалился в квартиру, осмотрел так, словно у меня выросла вторая голова.
– Слава богу, успел. Надо поговорить, Дарин. По мобилке не стоит.
– Поэтому ты примчался?
– Да.
– До утра не подождет?
– Утром у меня самолет назад.
– Пошли на кухню.
Я сварила кофе и поставила на стол корзинку маффинов. Женя, конечно, сразу стал набивать рот. После СИЗО он вообще редко отказывался от вкусного, а выпечку обожал и раньше.
– Дар, откажись от Москвы, пожалуйста, – проговорил он, прожевав. – Это опасно.
– Два года прошло. Жень. Твое дело закрыто. Тот парень, кажется, выйдет через три года за примерное.
После нашего бегства пресса стояла на ушах, был большой резонанс, и мы могли следить через интернет за ходом дела.
– Не во мне дело, Дар. Именно тебе опасно.
– Агеев в Лондоне. Уже давно. Он не достанет меня. Да и зачем?
– Кто, по-твоему, поспособствовал его переезду в Англию?
Я уставилась на брата.
Он знал что-то. Больше меня. И молчал. Говнюк.
– Кто? – переспросила я, прищурившись. – Кир?
Женя чуть кивнул, подтверждая, и засунул в рот еще один маффин.
Я сжала кулаки.
– Откуда ты знаешь?
– Вовка. Мы виделись. Он стажировался в Силиконовой долине, заглянул ко мне.
– Откуда он вообще знает, что ты в Сан-Франциско?
– Ну… мы держали связь. Он просил приглядывать за тобой.
– Вова?
