– Тогда, возможно, ты не будешь против, если я иногда буду оставаться у тебя в будни? – спросил он.
Спросил! Не поставил перед фактом.
Разве я могла отказать? Это действительно было очень похоже на компромисс, а наши отношения на… отношения. Почти нормальные.
Пока Кирилл решал все организационные вопросы с нашим браком, я продолжала учебу. Мы виделись теперь почти каждый день, засыпали рядом, говорили обо всем и ни о чем, вместе завтракали и выбирали дом в LA. Салманов настоял лишь на перерыве с играми. Нам стоило заново все осмыслить и пересмотреть предпочтения. Я снова не спорила. После всего, что случилось, действительно нужно было немного остыть нам обоим и попробовать наслаждаться друг другом в ванильном смысле.
Я думала, что Кириллу будет этого не хватать и почти каждый день приставала с расспросами, но он уверял, что все в порядке и по глазам я видела – не врет.
Кир спал, когда я завозилась и стала выползать из кровати.
– Куда? – прохрипел он страдальчески, не успев поймать меня.
– К первой паре, Кир, – проговорила я, милостиво вернувшись, чтобы быстро покрыть поцелуями его лицо.
– Заколи, а?
На этот раз он преуспел и стальное кольцо рук теперь удерживало меня, не давай уйти и заставляя хихикать.
– Не могу, любимый. Там сегодня очень интересно. Будет семинар по стокгольмскому синдрому.
– Давай я тебя прикую к батарее и оставлю до вечера, а после работы трахну до обморока. Вот это семинар, а?
– Кииир, – захохотала я – Ты ничего не понимаешь в этом.
– Да уж куда мне. Значит, не останешься?
– Нет. Поеду.
– Черт, ладно. – Он разжал руки и вытолкал меня из кровати. – Ну и давай. Ну и проваливай. Я спать буду.
– Люблю тебя. Спи.
– И я тебя, – буркнул он не очень влюбленно, опять заставляя меня смеяться.
Пока умывалась и чистила зубы, решила, что навещу сегодня Кира на работе, чтобы искупить свой отказ. Ему нравилось, когда я иногда заскакивала в офис ради приятного добрачного визита. Пусть мы пока отказали от темы и правил, но никто не отменял ролевые игры и публичные шалости. Секс в постели дома тоже был хорош, но все же нам обоим нравилось ходить по краю, испытывать эмоции на острие, ощущать друг друга на грани.
Налив кофе в термокружки, я оставила одну на столе для Кира, а вторую взяла с собой, чтобы медленно выпить по дороге. Можно было прогуляться, но я решила взять машину, чтобы сэкономить время, не возвращаться домой после универа, а сразу поехать к Киру.
Утренние диджеи несли привычную бодрящую чушь, я барабанила по рулю пальцами, улыбаясь последним солнечным осенним дням. Отхлебнув на светофоре кофе, я заметила через зеркало черный БМВ. Кажется, такой же ехал за мной, когда я перестраивалась. Тонированные стекла и хищный оскал морды заставили занервничать. Я поехала дальше, но теперь продолжала следить за машиной. Она следовала, как приклеенная. Я специально свернула с шоссе, и бэха за мной. Я дала газу, хотя петлять во дворах на скорости – сомнительное решение. Преследователи мигнули мне фарами. Я потянулась к телефону, который был в держателе, и он тут же зазвонил в моей руке. От неожиданности я уронила мобильник, и он упал под сидение.
– Твою мать! – не сдержалась я, выворачивая руль, чтобы не вписаться в ограду у подъезда.
Нужно было выбираться из дворов и держаться людных мест. Правда, я сразу вспомнила истории, как людей похищали средь бела дня, действуя нагло и быстро. В горле пересохло. Я надавила на кнопку, блокируя двери. Хоть что-то. Взгляд упал на сумку, что лежала на пассажирском сидении. Сунув в нее руку, я нащупала ножницы, вытащила их из чехла и сунула за сапог, неуместно порадовавшись, что мода в этом сезоне диктовала свободное голенище.
Сердце стучало, как бешеное, а БМВ продолжал мигать мне, требуя остановиться. Я решила заехать в торговый центр, где надеялась на камеры и охрану. Однако парковка утром была почти пуста и совершенно безлюдна. Бэха закрыла мне выезд, и я вжалась в сиденье, шаря под ним рукой, чтобы позвонить Киру.
Каково же было мое удивление, когда из машины преследователя вышел Николай. Я тут же бросила поиски телефона, разблокировала двери и выскочила из машины.
– Твою же дивизию, Николай Батькович! Ты меня напугал до усрачки! – заорала я на всю парковку, слыша как мой голос звонко резонирует от бетонных стен.
– Мою дивизию, Дарина?! – рявкнул в ответ Николай. – Что у тебя с телефоном? Быстро в машину.
– Что происходит?
Он схватил меня и повел к бэхе, оглядываясь, бросил:
– Все потом.
Но прежде, чем я села в салон, увидела, как мелькнула тень из-за колонны, а потом услышала глухой звук и не очень мужественный стон, который похоже принадлежал Коле. Я подняла голову от ручки двери, которую нетерпеливо дергала, тут же на мой рот легла сильная шершавая ладонь, а в нос ударил какой-то жуткий запах. Мир потемнел, а потом исчез для меня.
Я приходила в себя с трудом. Сначала слышались голоса, потом глаза стало резать, но открыть их я не могла и, кажется, снова окунулась во тьму. Ненадолго. Меня стали хлопать по щекам. Больно. А потом окатили ледяной водой. Я задыхалась и фыркала, дрожала и плевалась, пытаясь не поддаться панике.
– Ну! Очухалась?
Зрение вернулось, нарисовав передо мной в тусклом свете красных ламп лицо. Мужчина. Знакомый. Давно не виделись, но я почти сразу его вспомнила.
Гараев.
– Смотри, Кирюш, живая. Никто не убил твою Дарину. Можешь выдохнуть, – голос принадлежал не адвокату и слышался откуда-то слева.
Я попыталась повернуть голову, но поняла, что лежу на мокром бетонном полу, дрожа от жуткого холода. Из одежды на мне были только трусики, лифчик чулки и сапоги. Платье и куртка исчезли. Кто-то дернул меня за волосы, заставляя подняться. Сил хватило только сесть на колени, опустившись попой на пятки. Это была привычная поза ожидания. Я могла долго так сидеть. Теперь я видела больше, но это точно не радовало. Новый приступ паники зародился где-то в животе и грозил взорвать меня истерикой изнутри.
Кирилл. Я увидела его в центре комнаты. Видимо игровой.
Его руки были связаны на запястьях веревкой и подняты к потолку так высоко, что он практически висел. Во мраке было не разглядеть, но кожа, наверно стерлась до крови. Я всхлипнула, глотая стон отчаяния. Он был в одних брюках, нижняя губа разбита.
– Давай просветим и ее тоже, да? А то как же девка помрет и не узнает, что во всем виноват ее хитрозадый Мастер.
– Леш, отпусти ее, а? – хрипло выдохнул Кирилл.
Кажется, даже говорить ему было трудно. Видимо, били не только по лицу и не один раз.
Леша!
Я тут же взглянула туда, откуда слышался незнакомый голос. Мужчина сидел в кресле и смотрел прямо на меня. Среднего роста, средней комплекции, в сером костюме, ничем не примечательный на первый взгляд. Но масленые глаза словно облапали меня во всех местах. Я поежилась, как будто могла замерзнуть еще сильнее. Зубы начали выбивать барабанную дробь.
