Как будто это он рожает, а не тётя.
– Да просто это всё… – махнул рукой в сторону комнаты, из которой то и дело доносились стоны и тихие переговоры. – Не знаю. Переживаю, наверное, за эту истеричку, – вздохнул устало, присаживаясь на диван.
– Истеричку? – улыбнулась я на такое заявление, усевшись рядом с ним. – Ты же сам её провоцировал всю дорогу.
– Я не виноват, что она так смешно и ярко на всё реагирует, – ухмыльнулся с невинным видом Алекс. – Это ты ещё не видела, как я твою маму доставал, – добавил с мечтательным вздохом. – Жаль, Кайл сразу быком смотрит, стоит подшутить над ней. Скучный он у тебя.
Я в ответ только снова улыбнулась. Всё равно ни возразить, ни подтвердить не могла, ибо не помнила, какой он на самом деле.
– Да ладно тебе, не расстраивайся ты так, – притянул он меня к себе под бок, приобняв за плечи. – Вспомнишь всё со временем, вот увидишь. Уж ты точно сможешь.
И опять я не стала спорить. И отодвинулась, обняв себя за плечи. Нет, не неприятно, просто перед глазами ярко встала картина того, как Роман сердце вырвал Ризу. Повторения не хотелось. Да и Александр обо мне уже позабыл. Сидел и не мигая смотрел на дверь палаты, глуша алкоголь чуть ли не залпом прямо из бутылки. Сперва одной, потом второй, которую выудил откуда-то из-за диванчика.
Вскоре в клинику вбежал как понимаю муж Ярославы и тут же скрылся за дверями родовой палаты, откуда был выставлен моей мамой в скором же времени.
– Здесь паникуй. Вон, выпей с Алексом. Всё пользы больше, – постановила она строго, захлопывая перед его носом дверь.
Мужчина остался стоять перед ней с офигевшим видом, чем изрядно повеселил.
– Пусть он мне только ещё раз заикнётся о том, какая у него пара добрая и милая, не чета моей, – пробормотал, отступая.
– Всё будет хорошо, – решила немного приободрить я его.
– Знаю, – обронил мужчина сухо.
Сцепил пальцы в замок за спиной и принялся мерить шагами пространство коридора. Явно не мог усидеть на одном месте. И я его понимала. Чем дальше, тем хуже становилось тёте, а негромкие стоны переросли в истошные крики боли. По итогу он уселся между мной и пьющим Александром, отобрал у последнего бутылку и махом допил остатки содержимого.
– Ого! – не смогла я скрыть удивления.
– Больше никаких детей! – рыкнул О'Двайер. – В жизни больше не поддамся её уговорам! – посмотрел на пустую тару и поставил ту на пол рядом с собой, затем откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.
Сковывающее его напряжение ощущалось намного отчётливей, чем раньше. И снова потянулись долгие минуты ожидания.
Когда послышался громкий детский плач, мы все синхронно выдохнули с облегчением.
– Я ей памятник поставлю во дворе замка, – нервно хохотнул Йен О'Двайер.
А вот Александр склонил голову набок и зачем-то беспрестанно вдыхал в себя воздух. Когда на пороге палаты появилась мама со свёртком на руках, вовсе вскочил на ноги, а янтарный взор полыхнул ярким пламенем.
– Александр? – осторожно обратился мама к нему.
Тот не отреагировал. Просто не мигая смотрел на личико новорождённой девочки. А затем…
– Моя! – выдохнул, нагло забирая малышку из рук опешившей мамы под не менее обескураженным взглядом отца девочки.
Последний впрочем почти сразу взял себя в руки, переключившись на иное.
– Ярослава?
– Без сознания, – нахмурилась мама. – Кесарево делать пришлось…
В её голосе улавливалась озабоченность по этому поводу. Но заметив мой пристальный взгляд, мама ободряюще улыбнулась, прежде чем вернуться к роженице. Верховный проследовал за ней и на этот раз даже не был изгнан. Я же переключилась на иное.
– Алекс, а покажи, а? – обратилась к оставшемуся мужчине.
В ответ получила недовольный рык. Кто-то явно не собирался делиться своим новообретённым сокровищем.
Вот ведь дракон какой!
Кстати, о драконах…
Явился. И не один. Вместе с отцом. Оба с непроницаемыми лицами. И не понять, что у них там произошло без нас. То ли окончательно сговорились, то ли всё-таки разругались. Держались друг от друга на расстоянии. К тому же, стоило папе дойти до закрытой двери, за которой находилась в шестой раз ставшая мамочкой, он и вовсе обо всём и вся позабыл. На новорождённую не взглянул вовсе. Некоторое время, склонив голову, словно прислушивался к тому, что происходило в соседнем помещении. И это ему явно не понравилось, судя по тому, сколько мрачности отразилось на его лице. С хрустом сжал кулаки, да так и остался стоять, будто статуя. Роман тоже многословностью не отличился. Дошёл до дивана, уселся рядом, а меня вовсе к себе на колени перетащил, уткнувшись носом мне в макушку. Глубоко вдохнул. Некоторое время так и сидел, сжимая в своих объятиях.
– Я не хотел тебя напугать или расстроить. Прости, сокровище, – прошептал тихонько, спустя минуты две.
Расстроить не хотел – просто убил без раздумий. Очень оправдательно. Особенно теперь, когда ничего не изменить.
– Я бы сама его прогнала, без таких радикальных мер, – всё же ответила, хотя больше хотелось отвернуться и сделать вид, что ничего не слышала.
– Он знал, на что шёл, и какие будут последствия, когда заявился туда, – растерял всю свою обманчивую мягкость Роман.
– Это не повод… убивать его, – еще в начале ровный голос сорвался на хрип.
Мужские пальцы и вовсе перехватили за подбородок, вынуждая смотреть в стальной взор, сверкающий медными всполохами и новой порцией ярости.
– Я убивал и за меньшее, – отчеканил собеседник. – К тому же, он заслужил. Ни один к тебе не прикоснётся, поняла меня?
Вспомнились слова Риза о том, что он просто притворялся со мной хорошим всё это время. Сейчас я им верила как никогда. К тому же:
– Уже прикоснулся, возможно, – указала себе на живот. – Их тоже убьёшь?
Уловила как никогда чётко, когда в его груди зародилось вибрирующее рычание. Ладони, удерживающие меня за талию, впились до боли, наверняка оставляя синяки. Вместе с тем и кислорода вокруг поубавилось. Хотя уже не из-за Романа. Отец вспомнил о нашем существовании. Уж не знаю, как именно он это делал, но вокруг него словно воздух уплотнился, превращаясь в своеобразные потоки. Не как угроза, скорее, как предупреждение и демонстрация возможных последствий.
– Хватит, – сказал, как отрезал, посмотрел сперва на меня, затем перевёл тяжёлый взгляд на Романа. – Не ведись.
Тот шумно выдохнул. Прикрыл глаза. И… успокоился. Словно какой-то невидимый тумблер в нём переключился. Внимание отца тем временем переключилось на другое. Выпущенная им сила исчезла. Воздух стал прежним. Он обернулся к Александру, который давно уселся на диван и гладил мирно спящую малышку пальцем по щёчке, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее, словно нас и не существовало тут вовсе, только он и новорождённая девочка.
